11 апреля 1945 года заключенные самого крупного лагеря смерти Бухенвальда подняли восстание против своих палачей, одержав победу над гитлеровцами раньше пришедших освобождать их лагерь американских войск. Этот день был принят ООН как дата Международного дня освобождения узников фашистских концлагерей, в застенках которых погибло 12 миллионов пленников, в том числе пять миллионов советских граждан. Собеседница корреспондента «Конкретно.ру» – председатель Общества малолетних узников фашистских концлагерей Красносельского района Зинаида Королева.
– Зинаида Ильинична, с какими проблемами сегодня сталкиваются бывшие узники фашистских лагерей?
– Основная проблема – это наш непонятный статус. Недавно представители городской Организации узников фашистских лагерей ездили в Москву, подавали письменное обращение Дмитрию Медведеву с тем, чтобы хоть как-то признать нас. Например, блокадников приравняли к ветеранам ВОВ, сегодня они получают вторую пенсию. Нас тоже хотели приравнять, но потом все заглохло. В итоге кто-то говорит: «вы никто, у вас нет статуса ветеранов войны», другие наоборот, признаю за нами тот статус, которым пользуются ветераны. Одним словом, пробел в законе оставил нас в подвешенном состоянии.
– Считается, что вам помогают потомки виновников той катастрофы…
– Действительно, многие думают, что узники «жируют» на немецкие деньги. Поэтому на все вопросы о деньгах отвечают – вас, мол, и так Германия снабжает, что еще хотите? Немцы действительно один раз «кинули» мне 260 дойчмарок, второй раз я получила 500 евро. На этом вся эпопея закончилась.
– Какими льготами сейчас пользуются бывшие узники?
– Карточка на проезд, соцпакет, тысяча рублей, мы их называем «путинские». Несовершеннолетним узникам также положена скидка по квартплате на всю семью. Почему-то в последнее время наши ЖЭКи стали делать скидку только на одного человека. Не знаю, с чем связаны подобные веяния, но к нам уже приходило несколько человек жаловаться на такой произвол. Подчеркну, что это общегородская проблема. Еще есть большая проблема со льготными лекарствами. Ведь все люди очень больны, поэтому медицинские препараты им требуются постоянно. Льготные лекарства выписываются, а в аптеках их нет. Я тоже так два года промучилась, потом отказалась от соцпакета. Все равно приходится за свои деньги все покупать. Мне ведь лекарства нужны сейчас, а не через месяц.
– Если не секрет, какая у вас сегодня пенсия?
– У меня пенсия 9 тысяч рублей, но я работала с 13 лет. У кого-то она меньше…
– Тяжело ли сегодня получить статус узника фашистских лагерей?
– Конечно, ведь многие люди не могут найти документы, которые подтверждают их место пребывания на территории концлагеря. Если же архив сгорел или документы пропали, то доказать это практически невозможно. Только через свидетелей, которые, как вы понимаете, тоже находятся не всегда. Люди же не вечны... Я сама ездила в КГБ Псковской области за справкой, которая подтверждала, что была в концлагере. Немцы сохранили все документы, поэтому справку мне отдали сразу. Но не у всех все так гладко. Одна из моих сестер проживает во Львове. Так вот там придрались к справке, которую ей выдали на девичью фамилию. Сделали запрос в Псковскую область, откуда ответили, что документов на мою сестру вообще нет! Как же ей тогда выдали справку на другую фамилию? Таких случаев много.
– Сколько вам было лет, когда вы оказались в концлагере?
– Мне тогда исполнилось семь лет. Немцы сожгли деревню, а нас с семьей увезли в концлагерь, в районный городишко Сольцы Новгородской области. Через два года всех опять погрузили в вагоны и отправили в Литву. Там нас высадили на платформе на обозрение литовцев, которые ходили и высматривали себе рабсилу. Как сейчас помню: наступил вечер, мы с сестрой стоим босые с обмотками на ногах, а вокруг уже никого нет.
И вот, наконец, приехал один русский литовец, который и взял все наше семейство к себе. У него мы прожили до 1948 года. Работали, а в свободное время с сестрами ходили и просили милостыню у литовцев. Кто-то подавал. Кто-то говорил: «Пусть вам Сталин дает». А кто-то собак спускал. После освобождения лучше не стало, наступили не менее жуткие времена. Появилось профашистское движение «Лесные братья» – члены группировки ежедневно убивали литовцев, которые хоть как-то связаны с русскими. Каждый день из костелов доносился колокольный звон – хоронили людей. А «братьев» отлавливали, убивали и выкладывали на площади для опознания. Страшное было время.
После того, как мы в 1948 году покинула Литву, я там не появлялась в течение тридцати лет. В Латвию, Эстонию ездила спокойно, а туда ни ногой, столь ужасны были воспоминания. В конце 70-х мы все же приехали навестить хозяина, у которого жили во время войны. Под вечер к нам пришел один из бывших «лесных братьев» и говорит мне: «Ну так за что же вы боролись? Я ведь сейчас живу лучше…». Думала, что ту ночь уже не переживу. По дороге назад мне даже стало плохо с сердцем…
– Вы кому-нибудь рассказывали, где находились во время войны?
– Нет, что вы. Сталин же сказал: «У нас пленных не было, были только предатели». Поэтому такие факты биографии все старались скрывать. В 1989 году, когда начали формировать списки узников концлагерей, люди начали понемногу открываться. Но все равно, сначала к подобным инициативам относились с большим недоверием, боялись, что это просто временные веяния…
Алла Серова, «Конкретно.ру», фото автора