События вокруг Спасо-Преображенского кладбища при Фарфоровом заводе петербуржцы представляют себе как противостояние главы азербайджанской диаспоры Вагифа Мамишева, желающего построить торгово-развлекательный центр на бывшем православном погосте, и местных жителей, желающих кладбище сохранить и полагающих любые работы на нём святотатством. Беседы с непосредственными участниками событий позволяют серьёзно уточнить эту якобы простую картину.
Вагиф Мамишев, глава холдинга «Конрад», не является общепризнанным главой азербайджанской диаспоры. Сегодня ей руководит Гейдар Иманов.
Официальный статус господина Мамишева – вице-президент и председатель совета организации «Всероссийский Азербайджанский Конгресс» (ВАК). Кроме того, он председатель ГОО «Азербайджанская национально-культурная автономия Санкт-Петербурга» (АНКА). Вероятно, Вагиф Имамович «в авторитете» и у своих криминальных земляков. Но уголовные понятия не распространяется на законопослушных людей. Поэтому, на взгляд простых иноземцев, живущих и работающих в Северной столице, «Вагифу подчиняются только шесть тысяч сородичей». Всего же их в Петербурге – сотни тысяч.
Говорят, что из шести азербайджанских организаций, которые числятся в городе, с пятью глава холдинга «Конрад» находится в сложных отношениях. Якобы на родине его не слишком ждут, а здесь Мамишев чувствует себя уверенно, потому что является советником губернатора Георгия Полтавченко (уроженца Баку) по национальным вопросам. Так это или нет – не известно. Однако в галерее выдающихся азербайджанцев в России найти портрет главы холдинга «Конрад» корреспонденту «Нашей Версии на Неве» не удалось.
Осознаёт ли бизнесмен, что строительство ТРК на костях может спровоцировать межнациональный и международный конфликт? Если с большей частью диаспоры отношения у него и вправду натянутые, то эскалация конфликта не повредит. Напротив, повредит его недругам. В 2011 году пресса уже писала и о конфликте главы холдинга «Конрад» с генеральным консулом Азербайджана в Петербурге Гудси Османовым, и о методах, которыми предприниматель пытался опорочить своего противника. Доведение ситуации до межнациональных столкновений на религиозной почве – господину Мамишеву почти не опасно. А вот консулу как раз очень не выгодно.
«Ничейные кости»
Спасо-Преображенское кладбище считается одним из старейших в современном Петербурге. Оно возникло в 1713-м году при деревянной Преображенской церкви, спустя двадцать лет расширилось в результате перестройки этой церкви в камне, и значительно выросло после передачи соседних кирпичных заводов Порцеллановой мануфактуре в 1744 году (производство фарфора оказалось чересчур вредным). С 1765 года Императорский фарфоровый завод закрепил Спасо-Преображенское кладбище за собой, перепрофилировав его исключительно для собственных рабочих. Впрочем, состоятельным петербуржцам делали исключение – для многих из них земли «фарфорового погоста» стали последним прибежищем. В 1902 году к кладбищу прирезали новый обширный участок земли, на котором в 1902-1912 годах по проекту академика архитектуры Александра Красовского была выстроена церковь Сошествия Святого Духа с уникальным фарфоровым иконостасом.
Послереволюционная судьба объекта сохранилась в фотографиях и документах из архива Ивана Пучкова. В 1927 году по ходатайству Володарского райсовета кладбище было закрыто, а спустя четыре года погост обследовал сотрудник Русского музея и представитель Бюро по охране памятников. Составленный акт гласил: «осмотрев кладбище в части его, расположенной около церкви на берегу Невы на предмет сдачи металлолома, признали перечисленные ниже памятники подлежащими оставлению на их местах в полной неприкосновенности, с окружающими их решётками, как представляющие художественную и бытовую ценность».
Летом 1932 года Преображенскую церковь снесли. Погибли находившиеся внутри храма захоронения министра уделов графа Гагарина, министра финансов графа Гурьева, статс-секретаря Николая I историка Муравьёва и многие другие. Вместе с церковью сравняли с землёй наиболее старые участки кладбища у Невы и Шлиссельбургского проспекта. Перезахоронения за редким исключением не производились. При ликвидации объекта об останках не заботились вовсе, вывезя лишь несколько каменных надгробий: надгробие Казадаевой (бюст под чугунной сенью на дорических колоннах) и чугунный памятник Саблукову. Несколько надгробных фарфоровых табличек, которые изготавливал только Фарфоровый завод, попали в фонд Музея городской скульптуры. Остальные надгробия погибли, а кости остались в земле примерно на глубине от 2,5 до 4 метров.
Во время Ленинградской блокады кладбище в последний раз использовали по назначению: в запустевшую, но не разрушенную церковь Святого Духа свозили на санях замёрзшие трупы. О соблюдении формальностей погребения речи уже не шло: тела не только не описывали и не считали, но даже и не успевали закапывать. Наличие блокадных захоронений оспаривается до сих пор, и застройщики умело жонглируют этим фактом. Говоря уже не только об «отсутствии блокадных братских могил», но и об «отсутствии захоронений вообще».
С началом крупноблочного строительства в Ленинграде появились типовые проекты кинотеатров. Первый из них – проект «широкоэкранного кинотеатра на 1060 зрителей», был разработан в 1959 году. И вскоре на кладбищенской земле появился кинотеатр «Спутник» (улица Бабушкина, дом 40-а). Его возвели ровно напротив церкви – с явным вызовом ей. Некоторое время новый кинотеатр и обезглавленная Духовская церковь ещё смотрели друг на друга, затем храм взорвали. Старики вспоминают, что удалось это не с первого раза: церковь не рассыпалась от детонации заряда, а несколько раз «подпрыгивала» от взрыва. Сохранились воспоминания о костях и надгробиях, которые находили и при проведении трамвайного маршрута, и при строительстве открытой в декабре 1971 года станции метро «Ломоносовская» с вестибюлем неподалёку от фундамента Духовской церкви.
Проект кинотеатра был признан неудачным (не столько за внешний вид, сколько за несоответствие стандартам гражданской обороны: эвакуировать тысячу человек во второго этажа в случае бомбардировки было бы трудно). В 90-е годы «Спутник» прославился как место криминальных стрелок. А в сквере посреди той части кладбища, которая оказалась отрезана «Спутником» от улицы Бабушкина, был построен общественный туалет. При описании земли наличие этих двух построек сочли достаточным, чтобы перестать считать территорию, расположенную между ними, кладбищенской. Именно вокруг территории, приватизированной 7 июля 2006 года, и разгорается конфликт.
Распоряжение КУГИ «Об условиях приватизации объекта нежилого фонда одновременно с отчуждением покупателю земельного участка по адресу: Санкт-Петербург, ул. Бабушкина, д. 40, лит. А») предусматривало передачу в собственность новому хозяину здания с кадастровым номером N 78:7138:0:4 и земельного участка с кадастровым номером N 78:7138:5.
В этом документе есть и такая фраза: «В соответствии с Генеральным планом Санкт-Петербурга, утверждённым Законом Санкт-Петербурга от 22.12.2005 N 728-99, Объект находится в общественно-деловой зоне – зоне «Д1» (зоне многофункциональной общественно-деловой застройки), в связи с чем целевое использование Объекта должно соответствовать разрешенным видам использования указанной функциональной зоны». Таким образом, существование кладбища отменили в 2005 году, с нарушением Федерального Закона «О погребении и похоронном деле». Который предполагает следующее: «Использование территории места погребения разрешается по истечении двадцати лет с момента его переноса. Территория места погребения в этих случаях может быть использована только под зелёные насаждения. Строительство зданий и сооружений на этой территории запрещается».
Документы были подготовлены для компании «Макромир», которая специализировалась на строительстве ТРК. Новый центр с бассейном, саунами и бутиками планировали открыть в 2009 году. Ожидали, что коммерческий объект неподалёку от станции метро быстро окупится. При этом существование кладбища и церкви вице-губернатор Александр Вахмистров просто отрицал. Однако к концу 2008 года истёк срок разрешения на производство работ, через месяц из-за конфликта Андрея Рогачева и Павла Андреева компания «Макромир» объявила себя банкротом, а уже в мае 2009 года, в поезде «Санкт-Петербург – Нижний Новгород», скончался от сердечного приступа генеральный директор «Макромира» Игорь Шабловский.
«На баррикадах»
В январе 2013 года сквер за кинотеатром «Спутник» обнесли жестяным зелёным забором. Цвет ограждения был выбран с умыслом: синие заборы ставятся на месте строительных работ, а зелёными пользуются садово-парковые службы. Компания «Конрад» получила порубочный билет и спилила все деревья сквера, очистив его под ещё не разрешённую застройку. В ночь с 7 на 8 февраля 2013 года на ограждённой территории появился экскаватор. Именно он на глазах местных жителей, с беспокойством наблюдавших за происходящим из окон соседних домов, извлёк из под земли первую гранитную плиту Спасо-Преображенского кладбища. Это послужило поводом для народного схода жильцов соседних домов.
К полудню пятницы, 8-го февраля, здесь собралось несколько десятков человек, прибыли полицейские и сотрудники прокуратуры. Представители застройщика объяснили появление техники необходимостью корчевать пни, предъявили порубочный билет и пообещали показать разрешение на строительство в середине марта. Жильцам объявили о приостановке работ и, дождавшись, когда полиция и журналисты уедут, начали копать снова. К 14.00 жильцы собрались повторно. Следующие сутки противостояние шло без перерыва: строители не пускали людей на территорию к могильной плите, а те пытались блокировать ворота.
Для эвакуации плиты и вывоза земли к объекту подъехали самосвалы. Один из них горожане смогли заблокировать. Другому удалось прорваться на территорию и, чуть позже, вывезти плиту, землю и часть пней. Защитники кладбища организовали дежурства и начали сбор подписей под обращением к генеральному прокурору РФ Юрию Чайке с требованием прекратить незаконное строительство. Много раз вызывали полицию. Жильцам запомнился случай, когда молодой азербайджанец-полицейский удивился: «Это что, действительно кладбище? А почему оно в таком состоянии? Слушайте, я потом к вам без формы подойду и тоже распишусь!»
В субботу, 9-го февраля, стройку удалось остановить с помощью депутатов ЗакСа Бориса Вишневского и Сергея Трохманенко. Невское УМВД выдало застройщику официальное предписание об остановке земляных работ, но экскаватор всё ещё оставался на территории. Защитники кладбища составили распорядок дежурств и сделали вахты регулярными, чтобы вовремя заметить возобновление строительной активности. Напротив метро, через улицу Бабушкина, разместились одиночные пикеты для привлечения внимания прохожих к судьбе кладбища и сбора подписей. С 10-го февраля пикеты проходили ежедневно с 9.00 до 21.00, а вахты – круглосуточно. История получила огласку, и фраза «Развлекательный центр «Кладбищенская, 40» стала крылатой.
12-го февраля сторонники застройщика перешли к активным действиям. Увидев, что активист Алексей Алексеев помогает соседке выгрузить вещи из машины, они посчитали, что автомобиль принадлежит ему, и разбили в нём стёкла. Акция имела целью исключительно давление: из машины ничего не украли.
С этого же дня началась «война пикетов». Представители «оккупантов» приехали в местный психоневрологический диспансер и, похоже, мобилизовали там пациентов для контрпикета под лозунгом: «Требуем не останавливать строительство полезного спортивного комплекса для детей!». Взамен диспансеру пообещали выделить площадь в новом комплексе. Так ТРК «Кладбищенская, 40» превратился в развлекательно-детско-спортивно-медицинский центр. Когда активистка «Охтинской дуги» попыталась сфотографировать не только пикетчика, но и инструктирующих его азербайджанцев, пойманный в момент инструктажа хозяин ресторана потребовал удалить свои фотографии. И приказал сопровождавшим его охранникам отобрать фотоаппарат. Активистке удалось убежать.
В «войне пикетов» были замечены и студенты с плакатами «Жора, тут нет костей!». Они приехали вместе с телекамерой, попозировали журналистам и свернули пикет сразу же, как представителей СМИ проводили.
Послушаем, что скажет нам боярин…
В четверг, 14-го февраля, для переговоров с участниками «баррикад» прибыли участники поисковых отрядов «Ингрия» и «Северо-Запад». Сложность положения поисковиков заключается в том, что права исследовать гражданское кладбище они не имеют. Проведение работ без любой из согласовательных бумаг грозит им статьёй 244 УК: «Надругательство над телами умерших и местами их захоронения». В присутствии Александра Фащана, заместителя главы Невского района, и Игоря Высоцкого, депутата-единоросса, поисковики «Ингрии» приняли от местных жителей обращение и попытались получить в администрации согласование на изыскания. Один из чиновников, без подписи которого согласования не получить, Владимир Родькин ещё несколько лет назад публично высказался о том, что застраивать территории бывших кладбищ нельзя. Но с оговоркой: «Ещё до начала массовой застройки вокруг Ленинграда было множество селений. И в каждом из них, будь то Ульянка, Сосновая Поляна, Купчино, было своё кладбище. Но их уничтожили, а затем возвели дома. И сегодня в этих кварталах строить никто не запрещает. Однако на местах, где образовался сквер или парк, ничего капитального сооружать нельзя». При таком подходе доказать, что на месте кладбища «оказался сквер или парк» после уничтожения этого сквера уже не представляется возможным, а само высказывание плохо согласуется с законом «О погребении и похоронном деле». Поисковики не приступили к исследованию объекта до сих пор.
Впрочем, местные жители, градозащитники, общественные активисты и депутаты – тоже не во всём согласны друг с другом. Для местных важно отстоять зелёную зону и восстановить вырубленный сквер. Для градозащитников – добиться выполнения ч. 6 ст. 16 Федерального Закона «О погребении и похоронном деле» от 12 января 1996 г. Даже один-единственный прецедент исполнения этого документа, по их мнению, сможет изменить ситуацию в городе. Для «профессиональных» защитников важно воссоздание кладбищенских мемориальных комплексов, строительство церквей и часовен. Общественные активисты заинтересованы в том, чтобы привлечь к ответственности чиновников, допустивших нарушение закона.
Два основных вопроса, по которым у противников строительства нет согласия, – это вопрос тактики и вопрос допустимости археологического исследования кладбища. Сторонники решительных действий уверены, что переговоры с застройщиком ни к чему не приведут, поскольку тот тянет время и готовит новые махинации. Им возражают те, кто не готов к решительным действиям и надеется остановить застройщика юридическими методами. Сторонники археологического исследования хотят доказать существование кладбища всем, кто публично выражал сомнения в этом. И раз и навсегда установить границы заповедной зоны. Противники археологического исследования полагают, что оно станет лишь прикрытием для строительных работ и уничтожения останков. А потому опасаются заказной экспертизы и настаивают, что существующих архивных документов для доказательства существования кладбища вполне достаточно. Закон же недвусмысленно запрещает строительство на бывших кладбищенских землях вне зависимости от того, проводилось ли перезахоронение или нет.
Поисковики, которых защитники кладбища относят то к своим союзникам, то к своим противникам, тоже достаточно разношёрстны. Поисковый отряд «Ингрия», костяк которого составляют преподаватели, выпускники и студенты исторического факультета СПбГУ, возглавляет Евгений Ильин. Но командиром партии, приглашённой для исследования кладбища, стал Михаил Григорьев. Поисковый отряд «Северо-Запад», возглавляемый Ильёй Дюринским, с 1993 года является общественной организацией. В отличие от «Ингрии», она может выступать как юридическое лицо. Понятно, что для официальных органов власти это гораздо важнее, чем авторитет в узкой среде поисковиков. Однако и те, и другие настроены на беспристрастное изучение территории и склонны доверять архивным документам.
В то же время Вагиф Мамишев уверенно заявляет – кладбища не существует: «Я практически исключаю возможность подтверждения наличия на этом участке массовых захоронений». Поскольку «Ингрия» и «Северо-Запад» отказались свидетельствовать, будто никаких костей здесь нет, уверенность Вагифа Имамовича означало одно: ему удалось найти третий отряд поисковиков, соответствующий благим намерениям. С этой точки зрения позиция тех защитников кладбища, которые отвергают любые земляные работы, может оказаться очень удобной для застройщика. Ведь он способен состряпать любые акты и без работ, задним числом. Кто может поручиться, что геодезисты, которых 21 и 22 февраля местные жители заметили за измерением периметра кладбища и исследованием его георадарами, завтра не представятся поисковиками? Браво отчитывающимися о проделанной работе и о сокращении кладбищенской территории по факту проведённых исследований...
P.S.
В последний день зимы генеральный директор ЗАО «Петровский строитель» Алексей Каекин заявил журналистам: георадиолокационное обследование территории, где планируется построить ТРК, показало – на этом участке захоронений нет. По его словам, изучению подверглось порядка 10 тысяч погонных метров. В результате было обнаружено несколько подземных объектов, которые носят техногенный характер. Обследование проводило ООО «РТгеология». Тот факт, что полноценные археологические исследования заменили георадарными (их преимущество состоит в том, что они могут показать лишь пустоты в недавних захоронениях, а захоронения старые на них не видны), никого не смутил.
Кроме того, Вагиф Мамишев похвастался новой союзницей – Валентиной Леоненко, председательницей Международной ассоциации общественных организаций блокадников города-героя Ленинграда. Валентина Ивановна рассказала присутствующим, что блокадных захоронений на Фарфоровском нет. И выразила надежду увидеть в новом ТК место для бассейна. Подобные заявления смотрелись бы дико, если не принимать во внимание тот факт, что именно господин Мамишев финансирует изготовление памятника детям войны. Инициатором возведения которого стала именно Международная ассоциация блокадников. Если учесть, что до вмешательства мецената пожилым людям предлагали самим заняться поисками денег на монумент, то их благодарность бизнесмену по-человечески ясна и оправдана.
Ещё одним приобретением стал господин Красовский, правнук известного русского архитектора Александра Красовского, автора Духовской церкви на Фарфоровском кладбище. От имени своего прадеда, лежащего на этом кладбище, мужчина разрешил строить торговый центр и благословил это предприятие.
А вот разоблачение «проплаченных градозащитников» доверили не столько парламентарию Игорю Высоцкому, сколько местной жительнице, экс-депутату ЗакСа Елене Бабич. Которая активно поддержала новый «культурный фаст-фуд», где можно будет «и спортом заниматься, и в церковь ходить».
Обличения защитников кладбища текли бурными, хотя и мутными потоками. Впрочем, и той и другой стороне было очевидно: если господин Мамишев собирается выполнять обещания, данные всем новым союзникам, то в планируемом детско- реабилитационно-бассейнно-социально-развлекательно-военно-патриотическом центре для магазинов места не останется. Если же он лишь тянет время до середины марта, то единственное, что получат его новые союзники после этой истории – широкая огласка их имён в прессе.
К моменту начала конференции на самом Фарфоровском кладбище появился самосвал. Застройщик, судя по всему, понадеялся, что мероприятие отвлекло от строительной площадки внимание градозащитников. И намеревался под шумок вывезти ещё что-нибудь из того, чего на несуществующем кладбище не было никогда, и нет до сих пор. Местные жители отметили появление самосвала и подняли тревогу. Так что застройщику пришлось временно отступить….
Мария Павлитковская, "Наша Версия на Неве", № 09 (267), от 04.03.- 10.03.2013