Впрочем, тех, кто присутствовал на длительном заседании, где слушалась апелляция по громкому уголовному делу, до сих не пор не покидает чувство неловкости за обладателей судейских мантий. И ощущение, что в залах, предназначенных для торжества правосудия, стоит стойкий запах денег и послевкусие высоких договоренностей. А адвокат Сергей Квасов прямо сказал в Верховном суде, что это первое уголовное дело, которое слушалось в Республике Дагестан, когда к рейдерству причастны люди в погонах, желающие захватить петербургское предприятие «Маяк».
 |
Сергей Квасов много лет прослужил в дагестанском УБОПе, который в силу республиканской специфике в большей степени занимался не борьбой с оргпреступностью, а выявлением и ликвидацией бандформирований.
В апреле 2010 года он был жестоко избит в центре Махачкалы. Четверо громил в масках ворвались в парикмахерскую «Марио», где в то время находился адвокат, и нанесли Квасову серьёзные травмы и увечья железными прутьями. К слову, инцидент произошёл примерно в 150-200 метрах от комплекса зданий республиканского УФСБ и ГУ МВД. Адвокат попал в реанимацию, а покушение связали с профессиональной деятельностью, поскольку он принимал участие в ряде громких судебных процессов.
По роду прежней службы в правоохранительных органах, Сергей Квасов хорошо знает, что такое стрелковое оружие, какими бывают заказные убийства и как расследуются подобные уголовные дела. Именно поэтому его выступление в Верховном суде РФ представляет собой особенный интерес. Мы приводим текст выступления адвоката в прениях с незначительными сокращениями.
– ВРЕМЯ не стоит на месте, как и наша Республика Дагестан. Мой опыт работы позволяет утверждать, что это первое уголовное дело, когда объединились определённые силы при поддержке не самой лучшей части правоохранительных органов и начали осуществлять захват серьёзных массивов бизнеса.
Если раньше у нас все решалось достаточно просто, распределялись автоматы, и до свидания. Или взрывали машину. Это были 80-е, 90-е и 2000 годы. А здесь первый раз, когда эти мероприятия осуществлялись при поддержке силовых структур.
Почему я прихожу к такому выводу? Из материалов уголовного дела. Конечно, объективно, через десять лет после совершения убийства трудно устанавливать лиц его совершивших. И с сегодняшнего дня, с высот сегодняшней техники (элементарно, посмотрите, первый том от руки написан, а последующие тома?) выход на место происшествия по-другому осуществляется. И можно как угодно искать нарушения УПК и вчерашний снег в первом томе, но некоторые моменты позволяют указывать на нестыковки из того малого объема, корявого объема по нераскрытому делу.
САМОЕ плохое, что первый том относится к убийству Тахира Казаватова, а остальные девяносто девять – к дележке имущества. Два с половиной года я в этом деле сижу и прекрасно вижу, что убийство давно ушло куда-то в дальние горы и никого не интересовало. Основная рубка шла за акции, за деньги, за «Маяк». Позабыли про покойника.
Вполне возможно, что осужденный Шамиль Алибеков владел какой-то информацией о приготовлении к убийству и его совершении. Более того, если в течение пяти лет осужденный Алибеков хочет остаться осужденным и причастным к этому убийству – бога ради, оставьте его осужденным.
Только тогда получается, что он не заслуживает никакого снисхождения. Потому что мой коллега – адвокат Крючков, который интересы потерпевших отстаивал, сказал, что Алибеков дважды ездил с Шияновым в Петербург при подготовке этого убийства. Так что ж тогда там не наступило просветление?
Потом, я никак не пойму причины такой любви потерпевших к одному из подсудимых? Как следует из показаний свидетеля Тагзирова, он вывел Алибекова на чистую воду и фактически вынудил, принудил к сдаче в органы. Что от этого изменилось, разве Тахир Казаватов воскрес?
ПОТЕРПЕВШИЙ Рашид Казаватов, при всём моём уважительном отношении к нему и соболезновании по поводу смерти брата, никогда в судебных заседаниях не скрывал, что основной его мыслью и целью является возврат имущества, которое, по его мнению, должно теперь принадлежать ему. Он – единственный наследник, который желает владеть большим куском Петербурга. Ну, желание похвальное, но к этому надо идти законными, правовыми методами и средствами.
Я прошу обратить внимание суда на то, что допрошенный в судебном заседании потерпевший подтвердил, что вся история по возбуждению уголовного дела, а точнее о его раскрытии, о появлении Алибекова с явкой с повинной и так далее, совпала с завершением арбитражных процессов в Петербурге. Сначала пытались отмотать историю вспять путем Арбитража, проиграли все процессы, не сумели убедить Арбитражный суд.
Более того, и сами направили в Арбитражный суд собственноручные объяснения, где вовсе не отрицали, что все документы подписала мама покойного мама. Это же подтвердили потерпевшие, неловко объяснив в Верховном суде Дагестана: «Мы не это имели в виду». А виновными, кстати, объявили своих адвокатов. Так вот оттуда всё началось, оттуда всё и пошло.
ПОЧЕМУ я кидаю камни в сторону правоохранительных органов?
Ясно всем, по-моему, что основными доказательствами являются явка с повинной Алибекова, его допросы, его изобличение других фигурантов. Я как старый юрист и бывший следователь полез в материалы уголовного дела и хотел посмотреть, что же Алибеков при явке с повинной сообщил, чего не имелось в деле, которое лежало в архиве, и обнаружил – а ничего нового.
Но появились попытки восполнить пробелы. Например, сначала в явке с повинной говорит, что был соучастником убийства и писал, что «я и Шиянов убили». Потом началось: «Нет, я уже не убил, я рядом сидел». А затем: «Я уже и не рядом сидел, я просто пистолет выкидывал»... Сомнительно, очень сомнительно.
Дальше. Потерпевший Рашид Казаватов говорит, что следствие не работало толком, и он лично проводил своё расследование. Установил маршрут движения убитого, начиная от поездок по городу, посещения торгового центра «Пассаж», посещения ресторана «Теремок». Оттуда его брат Тахир каким-то образом попадает на окраину города к подъезду, где пускает в свою машину, будучи человеком достаточно человеком битым, если он превратился из физкультурника в генерального директора и владельца предприятия в 90-е годы, в ночь, посторонних людей…Понятно, что Тахир – не садовник…
И его брат нам говорит, что провёл свои мероприятия и обнаружил маршрут движения. А каким образом обнаружил, уважаемые? Или, например, он выяснил, что работал лишь один ресторан, который мог зимой подать огурцы и помидоры свежие. А убитый незадолго до смерти кушал эти огурцы и помидоры. Рашид, говорит: пошел в ресторан, показал фотографию, там подтвердили: «Дда, был такой клиент, вчера сидел».
Но у нас же у всех спецобразование юридическое! Я обращаюсь к заключению судебных медиков, проводилось ли вскрытие брюшной полости у покойного? Поскольку в другой полости невозможно обнаружить ни огурцы, ни помидоры. Оказывается, что вскрытие брюшной полости, как и двух остальных не проводилось. Вскрывалась черепная коробка, не смогли эксперты установить, куда одна пуля ушла, а содержимое желудка не проверялось.
Соответственно, получить сведения о том, что Тахир сидел в «Теремке» и ел те огурцы и помидоры, неоткуда. В черепе нет ни огурцов, ни помидоров. А пули, которые были – половину растеряли при вскрытии. И неловко что-то бормотали Верховному суду Дагестана, куда подевали это, которое ни в одни ворота не лезет.
ЛАДНО. Дальше посмотрим. Вспомним те годы. Нет сотовой связи. В Москве, наверное, была, у достаточно серьезного круга лиц, но Дагестан – это же не Москва!
Алибеков должен был бы нам в своих признаниях пояснить, каким образом они связывались друг с другом. Ведь у нас ещё есть версия потерпевшего Казаватова, что с ресторана выехали, завлекли Тахира на Шоссе аэропорта, куда подъехали соучастники. А как вы связывались, господа? А тогда кроме телефонов-автоматов за две копейки ничего не висело в Махачкале.
Но должна же быть связь, вы же ведёте машину по городу, должны как-то за ней следить, подтягивать к этому месту других лиц. Каким образом вы осуществляли эту слежку, захват объекта и его нейтрализацию в конце концов? Никто об этом ничего не говорит…
ПОТОМ интересно вот такое обстоятельство. Точнее вопрос, который возник в ходе судебного следствия к Алибекову: «Каким образом вы в 1999-2000 годах, Алибеков и Шиянов, катались из Дагестана, где идёт война – вторая чеченская кампания, минуя с десяток северо-кавказских регионов, а потом ещё несколько среднероссийских, мимо Москвы, в Петербург? Вы ездите на какой-то машине без документов, без водительских удостоверений, с пистолетами, которые вам передает вот эта осужденная «бригада Петрова».
А каким образом вы все посты миновали? Что там с ума посходили, выпустив юных мальчиков Шиянова и Алибекова с Кавказа – им же тогда по 18-19 лет было…
И у нас на четвертом году судебных заседаний вырывается новая новелла: «А у нас было фальшивое милицейское удостоверение». Почему же вы об этом не сказали в явке с повинной? Почему у вас возникают версии, когда вас защита в очередной раз ставит в угол?
КОГДА я начал подходить к оценке дела, то постарался влезть в позицию судьи: а как бы вынес обвинительный приговор?
Есть явка с повинной, но у нас в судебной практике это один случай на миллион, когда человек говорит: «я виновен», а суд ему отвечает: «нет, ты не виновен, иди домой». Он четыре года долдонит: «я виновен, виновен», а суд вдруг в ответ: «не виновен ты, мы тебя оправдываем». Но это же нонсенс.
Есть пистолет, который всех смущает. Человек явился с повинной и говорит: «совершено убийство, в моём присутствии, и я туда бросил пистолет». Но неужели кто-нибудь всерьёз полагает, что дагестанское следствие, или милиция, или ФСБ – кто угодно, бросят всё и, не проверяя его показания, понесутся в Петербург? Начнут задерживать на улицах людей? Ну если не уровня Петрова, то хотя бы уровня Дмитренко, зная, например, что он профессиональный юрист? Нет, конечно…
ПОДТЯНЕМ мы этого Алибекова, перероем всё поле, постараемся найти пистолет. Да может быть он – просто больной человек, которому плохой сон приснился! Но когда мы возьмём этот пистолет, тогда и возникнут вопросы к другим фигурантам.
Что же делает из материалов дела следствие? Оно начинает поиски пистолета через три месяца после явления фигуранта с явкой с повинной, после задержания остальных «членов банды» из другого региона, после их перемещения в Дагестан, после всяких опознаний в Петербурге, которые судом первой инстанции признаны процессуально недопустимыми…
Второй камень в органы следствия. Получается, вы нелегально доставили Алибекова в Петербург? Вы нелегально уже испоганили все опознания? Почему Верховный суд их все признал незаконными? Потому что вы его туда уже возили, там всё показали, операцию готовили, а пистолет, вполне возможно, один из старых. На это время положили и ждёте, пока погода его испортит. Достаньте пистолет, положите, он в этом озере за три месяца превратится в очень старенький.
Вот и разрушилась версия. Фигурант не говорит серьёзных вещей, которые неизвестны до его задержания, а пистолет вы почему-то начинаете искать там намного дольше. И к моменту экспертного исследования оружие ещё больше разрушается.
И потом вы посмотрите на качество оружия. Если нам посылать киллеров из Петербурга на Кавказ в такие годы, зная кого вы собираетесь убивать, неужели вы положите туда какую-то глупую мелкокалиберную, я не знаю, хлопушку? Для этих целей берется ТТ и приводится решение в исполнение, о чём говорит вся наша криминальная история…
НАЧИНАЕМ всё это слагать в единое целое. Пистолет не изъят, очные ставки провалились, Алибекова зачем-то возили в Петербург. А в это время кафе, где якобы происходили встречи с организаторами убийства, было переименовано. Но Алибеков – не житель Петербурга, он не знает, что кафе тогда называлось никакой не «Абрикос», «Вишенка» или «Виноградик». Оно называлось «Невский, 40».
А его возили после переименования. Показали кафе – там «Абрикосов». Так Алибеков и начал его опознавать. И вот здесь третий камень в правоохранительные органы.
При таких обстоятельствах выносить обвинительные приговоры, конечно, очень трудно и несправедливо. Причём все лица, которые, так или иначе, касались расследования этого дела – и сотрудники следствия, и оперативных служб: они сегодня глаза прячут. В судах, в коридорах следственного комитета, в МВД – везде, где я бываю.
ПОДРЫВАЕТСЯ сама суть правосудия. На таком уровне сфальсифицировать дело, чтобы получить сроки и начать долбежку посреди Петербурга, переделывать бизнес. Это очень серьёзно. Это без высоких людей делать нельзя. И между регионами таскать таких людей, как Петров, задерживая с улицы, и перевозить через всю страну нельзя.
Как начинают клонироваться доказательства? Рассматриваем в первом судебном заседании дело, спокойно идет рутинная работа. Доходим до видео-конференцсвязи с Петровым. Он ещё в качестве свидетеля. Спокойно сидит в Петербурге. Но именно в этот день зал заполняется людьми. То было пусто, то он заполнился людьми. Бац, Алибеков опознает: а вот «Петрович», он – заказчик, показывая на Петрова.
Я бы это всё оставил, но дело-то пошло по второму кругу. А во втором круге зрители из зала оказались допрошены в качестве свидетелей. Шли мы мимо и вдруг зашли в Верховный суд Дагестана. И увидели, как Алибеков опознал Петрова. Но это как назвать? Вообще это искусство – из ничего создать что-то. Да так, что лица попали в обвинительное заключение. А в приговор суда попали? Попали!
НЕВОЗМОЖНО смотреть на это дело просто и спокойно. Ну, конечно, очень интересно, Верховный суд должен дать оценку, что когда приезжают два молодых мальчика из Северного Кавказа, а такой, по версии следствия, зубр как Петров, с ним его юрист Дмитренко, Загоруйко – где-то в центре Питебурга начинают представляться киллерам, пацанам, соплякам. Мало того, дают свои анкетные данные – фамилии, имена и отчества. Ещё позволяют записать эти данные.
Как нам показал товарищ Алибеков и записку он эту хранит долгих 10 лет. Но потерял её аккурат перед судебным заседанием, посему предъявить не может. Но успел данные из записки сообщить органам предварительного следствия.
Ну мы же все проходим медкомиссию, мы же не сумасшедшие. Нельзя же такую версию подавать и надеяться, что мы с ней согласимся всерьёз. Что каким-то мальчишкам будет представляться вся преступная группа посреди Петербурга
ПРОШУ ещё раз учесть то обстоятельство, что мой подзащитный Дмитренко не владел никаким имуществом и не получил никакого имущества. И никаких показаний в отношении него, что он что-то, как-то, где-то или документы – не добыто. И возникает огромная несуразица в голове, когда суд на это закрывает глаза. Что вы ему вменяете мошенничество и корыстный мотив, а Дмитренко ничего не получил…
Но в это время суд признаёт двух свидетелей, показания которых крайне сомнительны, достоверными – Тагзиров и Сусулов. Ну это вообще до анекдота доходит. Они обсуждают, кого взять к себе в охранники. Два друга, один – представитель главы Дагестана, второй – известный бизнесмен. Тагзиров говорит: «Мне нужен охранник, нормальный телохранитель-водитель», а второй ему: «Есть один парень, но не тянет на эту роль. Тут они убийство делали, он струсил и не убил».
Представляете, как хорошо! Представитель главы Дагестана десять лет молчит об этом, а потом показаниям такого свидетеля суд дает оценку как достоверные. Вообще ни в какие рамки не лезет. Если ты себе охранника выбираешь и не берёшь его на работу за то, что он не киллер, и твои показания ложатся в приговор, тогда считаю, что мы вообще перевернули всё на свете.
ПРОСТО все понимают, что Петров, Загоруйко и Дмитренко этого не делали, но никто не может встать, хлопнуть кулаком по столу, сказать: «Хватит! Хватит! Хватит! Достаточно по делу!»
Если продолжать эту игру безобразную, то надо бы принять Соломоново решение – всех выпустить, чтобы не поумирали в тюрьме, идите дальше в арбитраж. Плевать на закон. Но это ведь тоже неправильно, но так не должно быть.
Я прошу уважаемый суд вот о чём. Те меры наказания, которые назначены подсудимым, они практически равнозначны, Петрову – это смертный приговор, остальным – близко с пожизненным. Потому что по таким статьям надо отбыть от звонка до звонка. И необходимо очень и очень скрупулезно подойти к этому вопросу. Не торопиться вынести решение. Я уверен, что в таком виде приговор оставить ни в коем случае нельзя.
Чтобы в Верховном суде Российской Федерации ковырялись в ста томах и заново писали апелляционный приговор, в практике такого практически нет. Я считаю, что самое правильно – отменить приговор, вернуть дело, даже, наверное, в иной регион на новое рассмотрение. Ни на Кавказ, ни в Петербург. Пусть рассмотрит Москва, пусть рассмотрит какой-то большой субъектный город. Потому что уж слишком велика цена ошибки. Пусть люди разберутся. От и до. Прошу приговор отменить и дело вернуть в суд соответствующей инстанции с начала судебного следствия в ином составе суда. Всё.