Как забрать квартиру у пенсионера?


В редакцию «Конкретно.ру» пришёл человек, у которого из-под носа увели однокомнатную квартиру. Её завещала 92-летняя бабушка, за которой наш посетитель усердно ухаживал. Оказалось, что практически любого пожилого петербуржца можно посмертно признать недееспособным, и на этом основании изъять принадлежавшее при жизни имущество в пользу третьего лица. Вне зависимости от воли покойного. Главное – иметь доступ к медицинской карте пенсионера в поликлинике.

 

Бабуля-путешественница

Несколько лет назад «5 канал» показал телесюжет о петербургских пенсионерах, которые при своих скромных доходах увлекаются зарубежными путешествиями. Героиней сюжета стала и блокадница Лидия Холевинская, которая «всю жизнь мечтала увидеть Лондон». В 89 лет женщина отправилась на курсы английского языка и стала откладывать деньги с пенсии на дешёвый автобусный тур. К моменту съёмок сюжета на счету Лидии Сергеевны было более двадцати зарубежных поездок.

Так получилось, что ни семьи, ни детей у любительницы путешествий не было. Всю жизнь она держалась с двоюродным братом, вместе пережили блокаду – отцы погибли на войне. Но у Лидии Холевинской был, как она говорила, бойфренд. А у него умерла дочка, у которой осталось двое детей – Антон и Любовь. Лидия Сергеевна прониклась к отроку Антону и ещё в 2003 году завещала повзрослевшему парню свою однокомнатную квартиру на проспекте Тореза, 28, надеясь, что тот позаботится о ней в старости.

Однако, похоже, надежд не оправдал. Позванивал иногда, а поддержкой и опорой Лидии Сергеевне так и не стал. Дочь её двоюродного брата Наталья рассказывает, что бабушка всё время сомневалась, говорила, зря, наверное, оставляет парню свою квартиру. В тяжёлое время последних лет жизни рядом с пожилой женщиной оказались лишь Наталья со своим мужем Олегом.

Как замечает приятельница Холевинской – Татьяна Панова, та на здоровье никогда не жаловалась, лекарства принимать не любила, благодаря чему, быть может, и прожила долгую жизнь. Двоюродная племянница Наталья впрочем рассказывает, что бабушка внимательно относилась к своему здоровью, регулярно проходила медосмотры. В мае 2015 года 92-летнюю женщину на неделю положили на плановое обследование в Госпиталь ветеранов войн.

При тех страшных диагнозах, которые ставили ещё в приёмном отделении – атеросклеротический кардиосклероз, цереброваскулярная болезнь, гипертония, медики при осмотрах зафиксировали ясное сознание, ориентацию во времени и пространстве, отсутствие бреда и галлюцинаций и сохранение памяти. Больничный психиатр в свою очередь отметил некоторую тревожность пациентки, беспокойный сон, медлительность и растерянность, дезориентацию в ночное время. В его заключении говорится о нарушениях психики, якобы вызванных сосудистыми заболеваниями.

Поводом для отдельной консультации психиатра, вероятно, послужил конфликт Лидии Сергеевны с соседками по палате. Те жаловались, что она ходит по ночам, путает кровати и якобы «видит племянника в коридоре». После того, как пожилую женщину перевели в двухместную палату, жалобы прекратились.

Сама Лидия Сергеевна после выписки, как рассказывает Наталья, относилась к конфликту и диагнозу психиатра как к какому-то недоразумению. Кстати, ни про какие отклонения в психике не говорится в выписном эпикризе из Больницы Святого Георгия, куда чуть ли не на следующий день после обследования несчастную пенсионерку увезли на «скорой» с переломом бедра – после неудачного падения на улице. Наоборот, на протяжении недели в этой больнице при каждом врачебном осмотре отмечалось: «Сознание ясное».

В тяжёлую минуту родственники бабушку не бросили. После выписки на амбулаторное лечение супруг Натальи Олег купил для пожилой женщины специальную медицинскую кровать, деротационный сапожок, нанял сиделку. Большое участие принимала невестка – мать Натальи Алевтина. Дома пенсионерке явно было лучше, и лечение шло своим чередом.

 

Завещание

В феврале 2016-го нотариус дома у Лидии Сергеевны составила завещание её квартиры на Олега Кравчука. По требованию нотариуса, для процедуры с участием завещателя в столь преклонном возрасте был приглашён рукоприкладчик – давняя знакомая семьи Холевинских Анна Павлова.

Из показаний Павловой следует, что нотариус и секретарь находились в квартире Лидии Сергеевны около часа, задавали разные вопросы. Всё это время пожилая женщина была в сознании, находилась полулежа в кровати и даже самостоятельно пила сок, беря стакан с прикроватной тумбы. По словам Павловой, «даже нотариус была поражена, что в свои 92 года Лидия Сергеевна обладала острым умом».

Нотариус Воронова сообщила, что в период её отсутствия удостоверять завещание выезжала временно исполняющая обязанности нотариуса Анастасия Гладышева, которая беседовала с пожилой женщиной наедине и убедилась в её полной дееспособности. Завещание было составлено со слов Лидии Сергеевны, прочитано вслух, одобрено и подписано рукоприкладчиком, поскольку завещатель подтвердила, что не может собственноручно это сделать.

Умерла Лидия Сергеевна 4 апреля 2016 года, не дожив десяти дней до своего 93-летия.

 

Суд

Вступить в наследство Олегу Кравчуку не удалось, в июне 2016 Антон Ларских подал на него иск в суд о признании завещания недействительным. В обоснование своих требований истец указал, что является наследником Холевинской в силу завещания 2003 года, а завещание, составленное в пользу Кравчука, недействительно, поскольку на тот момент завещатель находилась под давлением и в силу психического расстройства не могла понимать значение своих действий.

Приморский районный суд 5 июня 2017 года удовлетворил ходатайство истца о назначении посмертной судебно-психиатрической экспертизы, проведение который было поручено Психиатрической больнице №6. Для этой экспертизы суд запросил документы из всех медицинских учреждений, где лечилась Лидия Сергеевна.

Представитель ответчика, полагая, что единственным местом, где ставили под сомнение дееспособность Холевинской, был Госпиталь ветеранов войн, потребовал провести экспертизу как с учётом, так и без учёта сведений, изложенных в выписном эпикризе из данного медицинского учреждения.

Но самой настоящей неожиданностью стала медицинская карта из 14-й поликлиники Выборгского района, где наблюдалась Лидия Сергеевна, которая поступила в суд уже после назначения экспертизы. Эта медкарта вообще куда-то пропадала. Наталье с Олегом в поликлинике не смогли её выдать для оформления свидетельства о смерти. После возращения материалов дела с экспертизы в суд, медкарту бабушки родственники не узнали. По словам Натальи, раньше «карта была пухлая», а в той, что им показали, не было и двадцати листов. Копия всех страниц этой карты имеется в распоряжении редакции.

В документе почему-то не оказалось записей об ежегодных осмотрах и других достоверно подтверждённых фактах обращения за медицинской помощью. На титульном листе новой карты отсутствует её номер, печать и наименование медицинского учреждения. Согласие на обработку персональных данных датировано январём 2016 года и не имеет подписей пациентки. Часть листов явно вклеена, поскольку по своей изношенности они отличаются от остальных. При этом разобрать печати врача на этих листах не представляется возможным, вдобавок даты обращения за медицинской помощью на них имеют следы исправлений.

Именно в данной медкарте содержится информация об инсульте, якобы перенесённом Лидией Сергеевной ещё в 2014 году, который, по мнению экспертов, и способствовал развитию у неё психического заболевания. Участковый терапевт Валерий Калюта в ходе судебного допроса заявил, что сведения об инсульте в 2014 году ему рассказывала сиделка. С её слов, дескать, данные и были внесены в карту. При этом Калюта игнорирует тот факт, что сиделка появилась только летом 2015-го, когда пожилая женщина слегла после травмы ноги.

Другие данные об инсульте в материалах дела отсутствуют, а в медкарте из Госпиталя ветеранов войн говорится: «Данных за ОНМК (острое нарушение мозгового кровообращения, инсульт – ред.) на момент осмотра нет».

Любопытная деталь: через несколько дней после составления оспариваемого завещания терапевт Калюта в ходе посещения Лидии Сергеевны (данные об этом посещении, разумеется, в «новой» медкарте отсутствуют!) по просьбе родственников выписал справку о том, что пожилая женщина «ориентирована в месте и пространстве». Заручиться такой бумагой хотя бы от терапевта из поликлиники родственникам посоветовала нотариус. Впоследствии Калюта об этой справке резко позабыл, хотя и вынужден был её признать на суде. В то же время подозрительные записи в медкарте гласят, что пациент «не всегда ориентирована в личности, времени и пространстве».

Разумеется, ответчик Олег Кравчук в суде ходатайствовал о проведении технико-криминалистической экспертизы, сомневаясь в подлинности карты. Но суд, протянув с разрешением данного ходатайства до последнего, в его удовлетворении отказал. В тот же день, 29 ноября прошлого года, судья Анна Волкова вынесла решение в пользу Антона Ларских.

 

Государственные эксперты

Помимо участкового терапевта Калюты, показания которого в ходе судебного допроса сводились к тому, что он ничего не помнит, на стороне истца выступила только эксперт-психиатр из 6-й психбольницы Татьяна Николенко.

В ходе допроса она заявила суду, что сомнений в достоверности медкарты из 14-й поликлиники при проведении экспертизы по этому делу не было. В случаях же, когда такие сомнения возникают, отметила эксперт, комиссия указывает на это. Казалось бы, какие могут быть основания у суда не доверять эксперту с более чем 20-летним стажем?

Однако известно ли было суду, что эта самая 6-я психбольница оказывает консультационные услуги для тех, кто намеревается проводить судебно-психиатрические экспертизы? То есть любой желающий, заплатив определённую сумму, может получить квалифицированный ответ, какие материалы и обстоятельства должны быть представлены комиссии, чтобы будущий заказчик наверняка получил желаемый результат.

За разъяснениями действий эксперта мы обратились к бывшему главврачу 6-й психиатрической больницы, ныне заведующей тамошнего отделения судебно-психиатрической экспертизы Алле Гуриной. По её словам, вопрос подлинности и допустимости материалов дела вправе разрешать только суд, а эксперт «ни в коем случае» не может этого делать. «Это категорически запрещено законодательством. По всем процессуальным нормам, оценка доказательств – это исключительно прерогатива суда», – заявила Гурина.

В нашем же деле эксперт Николенко на суде была непреклонна: «Сомнений в достоверности данного документа не было». Как видно из протокола судебного заседания, именно ответ эксперта послужил основанием для отклонения ходатайства о проведении экспертизы подлинности медкарты. Предполагать, что побудило Татьяну Николенко пойти против требований закона, мы, конечно же, не будем.

В случае сомнений в подлинности доказательства по делу, добавила Алла Гурина, сторона вправе ходатайствовать о проведении так называемой экспертизы с формулировкой условного характера – попросить комиссию принять дать заключение без учёта этого спорного материала, как это было сделано применительно к медкарте из Госпиталя ветеранов войн.

Но суд отказал Кравчуку и в проведении повторной судебно-психиатрической экспертизы, не вняв доводу о том, что он не имел возможности ознакомиться с медкартой, поскольку 14-я поликлиника представила её суду уже после назначения экспертизы.

 

Ветеран РУБОП

Наконец, следует присмотреться к самой 14-й поликлинике. Корреспондент «Конкретно.ру» нанёс визит главному врачу 14-й поликлиники, члену Лиги ветеранов РУБОП Виктору Панову, представившемуся внештатным советником по медицинским вопросам президента Лиги, генерал-майора Сергея Сидоренко.

Главврач рассказал, что уже десять лет руководит поликлиникой, и генералы борьбы с оргпреступностью постоянно лечатся у него, приходят в гости, поздравляют медперсонал с праздниками. Он заверил, что ни о каких тёмных делах в учреждении речи быть не может.

Правда, доверие к словам главврача Панова пропадает, когда тот, на манер терапевта Калюты, начинает утверждать, что первый раз слышит про длящееся уже полтора года дело о наследстве пациентки поликлиники Лидии Холевинской.

«Не было у нас, я не помню, по крайней мере, – напрягается Панов и, словно ища поддержки, спрашивает у секретаря приёмной, – Нет у нас данных по ХолЕвинской?» В бормотанье секретаря слышится отрицательный ответ.

А между тем подпись главврача стоит на нескольких письмах и документах, отправленных в Приморский районный суд. И ведь все ответы имеют своего исполнителя, и каждая бумага имеет свой входящий номер!

Более того, Виктор Панов в своём ноябрьском ответе на судебный запрос даже выражает определённую позицию. Главврач напоминает, что ещё летом выслал в суд медкарту Холевинской, и именно потому уже долгое время не может прислать сведения из журнала вызовов врачей на дом к пенсионерке.

А чего стоят его унизительные ответы на вопросы суда по карте: дескать, номер медполиса и печать на титульном листе отсутствуют «из-за невнимательности медицинского оператора регистратуры в связи с большой загруженностью». При этом интерес судьи о том, почему согласие на обработку персональных данных не имеет подписи пациентки и составлено спустя больше года после даты первой записи в карте, главврачом аккуратно остаётся без внимания.

 

Отработанная схема?

История этой судебной тяжбы ещё не закончена. На днях состоится рассмотрение апелляционной жалобы по делу. Есть основания надеяться, что служители Фемиды в Санкт-Петербургском городском суде не оставят без внимания все несостыковки и процессуальные нарушения, пропущенные судом первой инстанции.

Но далеко не всегда законные наследники готовы биться в судах до конца. К тому же подробный разбор этой истории, кажется, показал лазейку для мошенников. Ведь при таком бардаке с медицинскими картами в поликлиниках оказалось, что завладеть квартирами умерших петербуржцев не слишком трудно. Главное – знать, где искать.

Видимо, такая схема работала в 91-й поликлинике Красносельского района. Расследование главного следственного управления Следственного комитета по двум аналогичным эпизодам находится в завершающей стадии. Правда, кто же займётся всей этой публикой в случае расформирования следственного ведомства, о чём уже давно ходят упорные слухи.

Константин Платов, фото предоставлено семьёй Холевинских