<z>Граница-кормилица</z>
Применительно к России это означает, что многое решается не в Кремле, а, скажем, на встрече Большой восьмерки. Понятно, что Буш и Блэр проблемами, например, Карелии заниматься не могут, да и не будут. Поэтому кроме глобализации начался и обратный процесс, о котором, правда, незаслуженно говорят значительно меньше – регионализация. Суть ее, как вполне логично следует из названия, заключается в перенесении части государственных полномочий, главным образом в области культуры, экологии и экономики, на уровень отдельных регионов. Дошло даже до того, что регионы разных стран стали объединяться в ассоциации для более эффективного сотрудничества и проводить более или менее самостоятельную внешнюю политику.
Наибольшее развитие этот процесс приобрел в рамках Европейского союза, где сотрудничество на уровне регионов стало уже практически одним из неотъемлемых атрибутов процесса интеграции. Разумеется, было бы очень здорово, если бы российские регионы сумели наладить трансграничное сотрудничество с европейскими «коллегами», что они, собственно, и пытаются сделать. Корреспондент «Версии в Питере» попытался проанализировать, насколько это у них получается.
История российского Северо-Запада была историей экономического сотрудничества России и европейских государств не только задолго до того, как появилось слово «экономика», но и до того, как возникло государство Россия. По землям Ингерманландии проходили важнейшие европейские торговые пути «из варяг в греки» и «из варяг в арабы». Что и стало экономической основой развития региона, наладившего торговлю практически со всей Европой. Сейчас об этом почти не вспоминают, но первой российской столицей был местный город Старая Ладога – именно здесь первоначально обосновался Рюрик, потом перебравшийся в Новгород, и лишь позднее Киев стал русской столицей. И Санкт-Петербург «прорубили» как окно именно в Европу.
Затем граница империи оказалась гораздо западнее, и Петербург, хоть и остался портовым городом, перестал иметь значение города приграничного. После распада Советского Союза ситуация вновь кардинально изменилась. В результате преобразований, по оценке аналитиков, в стратегическом отношении выиграл только один регион – северо-запад России, который стал теперь играть ведущую роль во внешнеэкономических связях страны. Но главное даже не это – он стал приграничным. Граница – это важнейший фактор развития абсолютно любого региона, причем сначала даже нельзя сказать, положительный или отрицательный, потому что порубежье может как способствовать экономическому развитию региона, так и препятствовать ему.
<z>Наш путь лежит через границу</z>
«Приграничность» российских северо-западных регионов оказалась очень различной. Для Мурманской области и Карелии с распадом СССР ничего, в общем-то, не изменилось, благо граница с Финляндией не сдвинулась ни на миллиметр. Санкт-Петербург стал главным российским портом на Балтике, Псков оказался вблизи с одной из самых протяженных государственных границ, а Калининград и вовсе теперь живет в окружении других государств.
Разные условия привели и к разным путям организации приграничного сотрудничества, которые формально объединены в несколько рамочных программ под эгидой Европейского союза. Предложенная Финляндией в 1997 г. программа вызвала у губернаторов наших субъектов федерации живейший восторг, ведь звучит-то как: уже не просто область, а «еврорегион». Однако если внимательно разбираться в этом необычайно выгодном сотрудничестве, то в нем находится чрезвычайно много белых пятен.
Главной среди этих инициатив сотрудничества считается программа «Северное измерение», которая вообще-то ориентирована на взаимодействие северных государств – членов Европейского союза главным образом между собой и лишь отчасти с Россией, поскольку целый комплекс проблем региона Балтийского моря без нее сегодня все-таки, слава богу, не решается. Однако при этом российское участие в них напоминает поход голодного соседа к сытому, а не отношения огромной России с маленькой Финляндией. Только в 2003 году Хельсинки выдали нам 15 млн. евро в рамках двухсот программ, которые совместно осуществляются в рамках приграничного сотрудничества. При этом Москва не выделила на это ни гроша, ограничившись агитацией местных бюджетов поучаствовать в сотрудничестве и предоставлением таможенных льгот для оборудования, поставляемого в рамках этих проектов.
Распределение этих денег по регионам российского Северо-Запада тоже вызывает много вопросов. Даже если не брать стоящий особняком Калининград, который, по меткому выражению директора Центра трансграничных исследований факультета международных отношений СПбГУ профессора Межевича, поставлен перед простым выбором: сотрудничать с Европейским союзом или умирать, денежный душ (дождем его назвать совесть не позволяет) проливается ну очень выборочно.
Так, Санкт-Петербургу из финских 15 миллионов евро досталось в прошлом году чуть больше пяти, тогда как ни один из всех остальных регионов не получил больше полутора, хотя оснований именно для приграничного сотрудничества они имеют гораздо больше, просто потому, что у них-то как раз есть граница, причем иногда достаточно протяженная. Исследователи объясняют это тем обстоятельством, что западные партнеры сначала принимают решение об общем финансировании рамочной программы, а потом уже в ее рамках выбирают конкретные проекты. При таком механизме всегда возникает дилемма, какой проект профинансировать, петербургский или карельский, и в этом споре у более северной инициативы объективно не так много шансов. Это, на первый взгляд, выгодное для культурной столицы России обстоятельство на самом деле мешает развивать сотрудничество всего северо-запада страны с европейскими регионами в комплексе и приводит к дисбалансу в инвестициях, торговом сотрудничестве, а соответственно, и экономическом развитии различных субъектов федерации этой части страны.
Впрочем, псковичи же говорят, что Петербург отнимает у их области инвестиции, что, в конечном счете, плохо и для самого Питера, который такими темпами скоро будет больше работать с Европой, чем с остальной Россией, и сам не сможет нормально развиваться, будучи окружен бедными регионами.
<z>Кто область ужинает…</z>
Впрочем, проблемы Пскова объясняются не только тем, что ему трудно соперничать с одним из ведущих городов страны. Есть и масса других причин неэффективности приграничного сотрудничества области. Так, например, для приграничного сотрудничества для начала нужна хотя бы граница. Псков, разумеется, граничит с бывшими республиками Советского Союза, которые теперь успешно вступили в союз Европейский, но в данном случае речь скорее идет о разграничительной линии на карте, чем о той границе, которая действительно нужна. Это должен быть сложный институт с мощной инфраструктурой, которая бы позволила говорить о долгосрочном взаимовыгодном сотрудничестве.
При всем стремлении руководства области все-таки наладить сотрудничество, понимание того факта, что общая граница должна еще и объединять, а не только разделять, в его действиях никак не просматривается. Впрочем, удивительного в этом на самом деле не так много. Бюджет области наполовину состоит из федеральных дотаций, а здесь, как в известном анекдоте, «кто область ужинает, тот ее и танцует». Если Москва сама не дает денег на приграничное сотрудничество, с какой стати она будет Пскову на эти цели деньги выделять? В результате объем привлеченных областью зарубежных инвестиций сегодня составляет одну тысячную (!) от всех иностранных капиталовложений в экономику северо-запада России.
Совсем иные проблемы у Карелии, имеющей одну из самых протяженных внешних границ среди российских регионов. Здесь оборудованность границы сомнений не вызывает, благо российско-финляндская граница признана лучшей в нашем государстве. Более того, колоссальные перспективы для сотрудничества открывает то обстоятельство, что исторический регион Карелия находится на территории как России, так и Финляндии, и по обе стороны государственной границы живут обладающие общей культурой карелы. На этой основе Москва и Хельсинки придумали в 2000 году, в рамках все того же «Северного измерения», пилотный проект «еврорегион Карелия». Он предусматривал поддержку предполагаемых многочисленных инициатив развития сотрудничества между республикой Карелия с российской стороны и граничащими с ней тремя союзами коммун Финляндии: Северная Карелия, Кайнуу и Северная Похьянмаа.
Наилучшим свидетельством меры успешности этой грандиозной идеи, которая и по сей день считается самым масштабным проектом трансграничного сотрудничества на северо-западе, является объем средств, которые были в нее вложены: в 2003 году речь шла о семистах тысячах евро. Для сравнения: финский город-побратим Петрозаводска Варкаус пообещал выделить миллион евро на строительство в карельской столице лютеранской кирхи.
Феноменально низкие объемы сотрудничества, несмотря на культурное единство, как объяснили корреспонденту «Версии в Питере» в Центре трансграничных исследований, объясняется слишком большими различиями в экономическом развитии между российской и финской частями Карелии. Ученые говорят, что более контрастной границы в Европе просто нет. Впрочем, как утверждают сотрудники Центра, если бы не финские программы, не было бы и этих денег.
В Санкт-Петербурге и Ленинградской области, на которые приходится наибольший объем сотрудничества, ситуация с трансграничными отношениями несколько лучше, но особого энтузиазма, тем не менее, по этому поводу тоже испытывать не стоит. Потому как главным фактором привлечения средств в Ленобласть, как мы уже не раз упоминали, остается близость к «старшему брату», а в наш город деньги из-за рубежа до сих пор поступают скорее вопреки, чем благодаря политике его администрации.
Понятно, что российские регионы добиваются от своих западных соседей главным образом экономического сотрудничества, в результате которого можно будет привлечь желанные инвестиции. А вот наши зарубежные партнеры, главным образом финны, стремятся развивать в основном культурное сотрудничество или кооперацию в области экологии, интересующие их гораздо больше, чем просто вкладывание денег в Россию.
В результате толком не происходит ни того ни другого, а граница у нас по-прежнему на замке даже там, где ее и нет практически, хотя нехитрый в общем-то комплекс мер мог бы кардинально изменить ситуацию, но для этого нужна политическая воля. Нужна воля, чтобы сделать наконец нормальную границу с Европейским союзом, нужна воля, чтобы разработать комплексную стратегию для всего Северо-Запада и не делить зарубежные средства, а делиться ими и, наконец, нужно и самим в сотрудничество вкладываться, а не сводить все взаимодействие к попытке выпросить еще немного денег у огромных и сильных Финляндии или Швеции. Или мы живем не в великом городе великой страны?