16 ноября в мире отмечали Международный день толерантности.
Между тем, уровень терпимости в современном российском обществе политический психолог Александр Конфисахор обозначил предельно открыто: «люди совершенно искренне, глубоко ненавидят друг друга»….
–Александр Григорьевич, минуло 10-е ноября – день смерти Брежнева. Могли бы вы провести параллель между его эпохой и нашей? Когда, по вашему мнению, мы были более толерантны?
– Есть принципиальная разница между обществом, что было тогда, и тем, которое мы имеем сейчас. У меня к Брежневу отношение специфическое – считаю, эта фигура абсолютно недооценённая. Дело в том, что мы, как народ, который не знает своей истории, видим брежневское время в чёрных тонах. Полжизни прожил тогда – могу сравнить. Например, я умудрялся бесплатно получить два высших образования в лучших вузах города – этого сейчас и представить не могут.
Теперь мы живём в очень атомированном обществе. Люди совершенно искренне, глубоко ненавидят друг друга, зачастую не отдавая себе в этом отчёт. Кстати, по разным признакам: возраст, социальное положение, политические убеждения. Начиная с простого, когда автомобилисты ненавидят пешеходов. И вплоть до межэтнических проблем.
– У нас ведь любят ещё предложить статистику вроде: «более 50% насильственных преступлений совершается мигрантами». Хотя, конечно, если изучать данные, впечатление складывается неоднозначное.
– Это спекуляция. Циферки, мы же понимаем, от лукавого. Нам говорят: «Мигранты совершили тысячу преступлений», а то, что местные совершили сто тысяч преступлений – это в расчёт не берётся. Это типично для слабой политики. Поиск врагов, на кого можно всё свалить. Мигранты, пятая колонна, американцы, сионисты…
– В очередной раз упираемся в тупик – как упредить межэтнические проблемы?
– Надо понимать – все мы разные, даже если получили сходное образование. Почему-то об этом забывают, когда речь идёт о межнациональных отношениях. У каждого этноса есть сильные и слабые стороны. Есть нации, у которых торговля – в крови (армяне), или военное ремесло (северно-кавказский этнос). Мы же пытаемся их достоинства нивелировать или сделать негативной составляющей. Достоинства превращаются в недостатки, что абсолютно ошибочно. Пытаемся найти серединку, а когда кто-то выдаётся по каким-то характеристикам – его либо уничтожают, либо дискредитируют. Это всё последствия отсутствия национальной политики.
МЫ пожинаем плоды своего отношения к НИМ. Все они нормальные люди, не считая клинических случаев, но их и у нас предостаточно. Пример обожаю приводить. Пресловутая «Памятка приезжающим»: самолёт, наша граница, пограничница красивая стоит, таможенник миловидный, а с трапа самолёта спускаются мастерок, кисточка, лопата. Нонсенс! Для нас это не человек, мыслящий, у которого есть семья, дети, а функция. Лопата приехала! Ладно бы наших изобразили как шлагбаум или фуражку. А тут: человек и лопата. Они видят это, понимают. Если они для нас – лопата и мастерок, то мы для них – сволочи-эксплуататоры. Но для политиков так проще. Озлобить, разделить. Есть враг – его легко распознать: у него другой цвет волос, глаз, кожи, другого цвета паспорт.
Суть толерантности можно отразить тезисом: «Увидеть человека в человека». Власти надо понять – перед ней огромная проблема. Так называемые «понаехавшие» – огромная сила. Наше счастье – они ещё не понимают этого. Неприхотливы, дисциплинированны, организованны, могут жить в условиях, которые нам и не представить, могут работать по двадцать часов в сутки. Когда, не дай бог, они почувствуют свою силу или найдётся лидер… Нечего противопоставить им будет.
– В виде мастерков и кисточек будут изображать уже нас?
– Верно.
– Кстати, как, на ваш взгляд, сочетается толерантность с «идеологическими» изменениями на государственном уровне?
– Мало кто об этом говорит, но, кажется, все прекрасно понимают, что наше государство сейчас входит на ту стезю, которую называют тоталитарной. Это видно по всем признакам: по отношению к человеку, по решению вопроса, кто такой человек, что он может, какими возможностями обладает. Политические психологи знают: смысл тоталитарного государства заключается в тезисе: «если в другой системе разрешено всё, что не запрещено, то в тоталитарной – запрещено всё, что не разрешено». Эта фраза для нас типична. У нас есть внутренняя цензура: мы стараемся не делать того, на что у нас нет особого разрешения. Человек перестаёт быть свободным. Он поведение уже выстраивает не исходя, скажем, из мировоззрения, а из того, что спущено сверху. Если что-то ещё не запрещено, но не одобряется – лучше мы этого делать не будем. Так проще, спокойнее.
Вспоминая времена Брежнева. Вот авторитет для меня и для многих – Андрей Макаревич. Он тогда не боялся говорить, а сейчас оказался фактически в ситуации, против которой боролся.
У нас всё хуже, чем при Брежневе. Тогда хотя бы были определены правила игры. Ты представлял, что не можешь, например, петь такие песни. А сейчас правил нет. Хотя формально все понимают, чего делать нельзя.
– Действует негласная цензура…
– Цензура всегда есть и будет. Она обслуживает действующий класс. Но негласная цензура гораздо страшнее обычной. У Оруэлла есть замечательное выражение: «мыслепреступление»…
– Кстати, здесь нужно сказать о терпимости и к идеологически чуждым, пускай чудовищным учениям. Например, что может быть глупее запрета книги «Моя борьба» – представить тяжело. Из почти неизвестного труда сделали бренд.
– Да, а теперь – её ищут. Ещё более интересно – фактор запретного плода. Надо её не прятать, а читать, изучать, комментировать. А уже нельзя ничего сказать – будешь занесён в список супротивников. То же самое – с оценкой истории, которая всегда была самой идеологизированной наукой. Приходит новая власть – пишет новую историю. Всё. И вот решение о том, что нельзя пересматривать какие-то исторические события – наука сдохла. Историк, найдя какие-то архивные документы, не будет их показывать, комментировать – из инстинкта самосохранения.
– Казалось бы – чиновники транслируют идею толерантности. При этом Игорь Албин, новоявленный вице-губернатор Петербурга, сходу заявляет: «человек должен быть верующим».
– Маразм крепчает. Хочется уже надеяться всё – добрались до дна, а чёрта с два: снизу начинают стучать. Чиновник не должен быть верующим. Чиновник – не более чем функция. Если чиновник верующий и считает, что он должен это пропагандировать – это абсолютный швах. Нас уже негласно называют «Православный Иран». Ничего в этом хорошего нет. Повторяем ошибки начала ХХ века: власть не может сформулировать идею, направление развития для людей, и начинает опираться на то, что уже давно испробовано-проверено. Не нашли ничего лучше, как использовать православие. Подумали, что если все станут православными – у нас всё будет отлично. Чёрта с два. Ничего хорошего из этого не выйдет. Истинно верующих людей почти не осталось. Это мода, дресс-код.
Самые главные функции церкви – защита людей, помощь в обретении смысла жизни, нахождение отдушины, искоренение разобщённости. Когда она их не выполняет, при катаклизме – практически всегда попадает самой первой под гнев людей. Те люди, которые рушили церкви – они ведь не с Марса свалились. Они были воспитаны православием. Церковь, обслуживающая государство, теряет свои функции. Она должна быть в оппозиции, защищать людей и от власти. А не сливаться с ней.
– При всех чиновных разговорах о толерантности, у нас сегодня на уровне политики сталкивают различные социальные группы.
– Так, курильщиков сделали врагами номер один. По ТВ говорят, понятно, что курить плохо, ребёнок сидит слушает, папа курит, называет чиновников идиотами. Для ребёнка та тема, которая раньше не была актуальной – становится таковой.
– Как проблемы ЛГБТ-сообщества стали актуальны для всех россиян?
– На месте ЛГБТ-ребят – я бы Виталию Милонову поставил большой памятник.
– За рекламу?
– Да. Их разрекламировали. Сделали повесткой дня их проблемы. А кто формирует повестку дня – формирует политику. Если бы не было искусственно привлечено к ним такое внимание – никто бы и не знал, что они есть. Очень многие депутаты, к огромному сожалению, неумные люди – я им часто про это говорю. Они не понимают, чем занимаются. Ещё несколько лет назад нельзя было без стыда, не налившись краской, сказать про усыновлении детей однополыми семьями. Раньше эта тема была – табу.
Н.К., "Наша Версия на Неве", № 44 (352), от 17.11.-23.11.2014
Если вас одолели жизненные проблемы, появилась неуверенность в себе, накатила депрессия или иные неприятности, психологическая студия Эмоут поможет вам справиться. Вам будет оказана высококвалифицированная психологическая помощь, после которой вы иначе посмотрите на вашу жизнь! Не откладывайте решение трудностей, не копите их! Подробности на сайте tvoypsyholog.ru