В последние числа января Петербург настигли зомби. Пока что, правда, речь лишь о мюзикле-провокации «Зомби – Зомби – Зомби». Тотальная критика общества потребления в нём служит идеологической базой. Надо сказать, в российской культуре, в отличие западной, этот феномен исследован слабо. Потому есть все основания считать постановку Николая Дрейдена знаковым событием. Как минимум – 2015 года. Корреспондент «Нашей Версии на Неве» взял интервью у Полины Толстун, молодой звезды БДТ, исполнившей в мюзикле одну из главных ролей.
–Полина, какие впечатления у вас после работы над мюзиклом?
– Самые прекрасные, и, в первую очередь, от команды. Нахожусь под огромным впечатлением от их дарований, талантов. Это большой подарок для меня. Система, когда один пишет, передаёт материал другому, он тут же рождает музыку, дальше история переходит к тому, кто оформляет её пластически, а дальше – драматически – это удивительно. Постоянный диалог, это для меня, выступающей в драматическом театре, в новинку. С мюзиклами, кстати, я никогда дела не имела.
– То есть, творчество – каждый день.
– Да. Эти моменты для меня совершенно новые – вдруг заходит режиссёр и объявляет: «Внимание, мы сейчас остановимся, потому что композитор представит нам новую песню». И все садятся, с замиранием её слушают. Удивительно.
– Как вы бы сформулировали основную идею мюзикла?
– В него заложена злободневная тема. Он про нас, про общество потребления.
– Не могли бы раскрыть своё видение этого явления?
– Наверное, вижу его так же, как и остальные. Материальная часть мира поедает душевную часть его, поглощает нас. Помните, как в антиутопии Замятина «Мы»? Когда герою поставили диагноз: «А у вас, батюшка, душа появилась». И потом он уже задумался – а может она и раньше была? В нашем сегодняшнем дне, если обобщать, роль души отодвигается. Мы уделяем этой стороне гораздо меньше внимания, чем следовало бы.
– Общество потребления влияет на искусство, по вашему мнению?
– Да, влияет. Всё-таки искусство – это отражение того, что происходит в мире, более выявленное, чёткое. Иногда даже идущее вперёд, предупреждающее. Ведь по-настоящему большие художники, в любом виде творчества, – они чувствуют приближение катастрофы наперёд, порой даже не осознавая этого.
– А каким образом общество потребления повлияло на Россию?
– Что касается нашей страны – насколько я изучала этот вопрос – конечно, в России заложена большая духовная опора. Если уехать из двух наших больших европеизированных городов, Москвы и Петербурга, на периферию, можно заметить, что это начало живо. Так сложилось исторически. Это даёт нам шанс в долгой перспективе, грубо говоря, выжить. Благодаря нашей истории эти темы начинают звенеть в тебе. Но это, разумеется, не эффект от мюзикла – он ещё не родился, а я привожу личные душевные отклики. Хотя о пробуждении души, мысли, чувства, спящих под покровом потребления – обо всём этом там говорится. Но, повторюсь, говорю лишь о личных ощущениях. К примеру, актёр работает над ролью, а режиссёр – видит картину целого произведения. Вполне возможно, что в этой истории есть нечто большее, скрытое от актёрского взора.
– Возможно, вы могли бы назвать произведения, которые хотели бы увидеть на театральной сцене?
– Скажу так. Посмотрела в позапрошлом сезоне пять постановок «Трёх сестёр» Чехова. Так сложилось. Уже наизусть знаю это произведение. Думала – чего все так уцепились за эту историю. Наверное, не из-за того, что Антон Павлович – классик, а потому, что задаёт вертикаль и горизонталь. Этим и манит. А год назад поработала с режиссёром Андрием Жолдаком. У него такая позиция: «мне всё равно, что будем ставить: главное – повод, мы собрались». Интереснее, чаще всего, встреча людей, а потом уже сам материал. Тогда благодаря тому, что они, такие, какие есть, встретились, если они личности с живым нутром – вымышленный театральный мир проявится, как фотография на плёнке.
– Каких актёров вы назвали бы в числе своих ориентиров?
– С одной стороны, есть много актёров, которые на протяжении карьеры держат планку, вызывают желание подражать. С другой же, есть те, которые будто перерождаются. Как Мэттью МакКонахи. Почему он стал в другую сторону развиваться? И настолько в этом неотразим.
А есть Энтони Хопкинс. Немногие знают, что он ещё и композитор. Не так давно его удивительный вальс исполнялся с оркестром в Вене. Нужно было видеть лицо автора! И становится понятно, почему он великий – Энтони Хопкинс слышит музыку в каждой своей роли.
Из более близких мне людей – Алиса Бруновна Фрейндлих. Удивительный человек, абсолютно здесь и сейчас находится, волшебным образом победила свое эго, в ней не слышно никакого себялюбия. Этому очень хочется учиться. Всё остальное – мастерство. А это отношение к миру, работе, партнёрам – далеко не все артисты, да и вообще люди такие, поверьте. Она, будете смеяться, по своей энергетике схожа для меня с одним очень известным англичанином. Однажды мне посчастливилось немного побыть рядом с Миком Джаггером, да-да, солистом Rolling Stones! Меня пригласили участвовать в вечере по случаю его дня рождения, который однажды Джаггер отмечал в Петербурге. Все эти несколько часов я глаз от него не могла оторвать, а в какой-то момент воскликнула: «Ой, он, как Алиса Бруновна!».
Стефан Ивлев,"Наша Версия на Неве", № 04 (362), от 02.02.-08.02.2015