Юрий Арабов: «Я не верю в мудрость истории»

Его больше знают как постоянного сценариста Александра Сокурова. Несомненно, приходит в голову и другой факт: Юрий Арабов написал сценарий для культового фильма «Господин оформитель». В преддверие Дня кино корреспондент «Нашей Версии на Неве» поговорил с заслуженным деятелем искусств России о его новой книге, русской истории проблемах сценариста и кинематографа в нашей стране. 

–Юрий Николаевич, вы написали книгу «Столкновение с бабочкой». В Сети был опубликован отрывок. Известно, что лейтмотивом новой работы стала русская революция. Почему именно эта тема вас заинтересовала?

– Русская революция – это то, что дала Россия всему миру наряду с Достоевским, Толстым и Чайковским. Явление это глобальное, где героизм и подлость сплавлены воедино. Тем более что через три года грядет юбилей – 100 лет февральской и октябрьской буре. Кроме того, по моему мнению, катастрофа (революция) есть ноу-хау русской истории, с помощью которой страна начинает бурно развиваться (не всегда в полезную для себя сторону).

Катастрофа монгольского нашествия привела к возникновению единого государства. Катастрофа Смутного времени возвела на трон новую династию. Реформы Петра (за них его в народе звали Антихристом) заставили русского человека соотносить себя не только с родной землей, но и с миром в целом. Четыре революции в ХХ веке сделали из России другую страну, сначала, социалистическую, а потом – ту, которую мы имеем сегодня. Название для неё еще предстоит найти.

Моё же обращение к истории было вызвано желанием найти положительный идеал в русской истории и политике. Имя ему – компромисс или то, чего у нас, у славян, никогда не случалось. Мы рвали друг другу глотки и топили ближних в крови. Компромисс же предполагает всего лишь зрение и слух по отношению к оппоненту. Вот почему «Столкновение с бабочкой» – это утопия чистой воды. Непосредственным толчком к её написанию послужили для меня события 2011-2012 годов в Москве, Которые, в итоге, вылились в ничто, то есть, по теории эстетики явились комическими («Комедия – есть ожидание, вылившееся в ничто…»). Это «ничто» – целиком на совести лидеров протеста и их КС, а также нашей доблестной власти.

Напомню, что протесты эти во времена первых сходок на Болотной вообще не касались личности Владимира Путина, собравшиеся требовали пересчёта голосов на парламентских выборах, которые, по мнению социологов, были передёрнуты. Тогда, в дни правления Дмитрия Медведева, этого пересчёта можно было добиться, если бы протест был сартикулирован, а не заболтан. Моё «Столкновение с бабочкой» – есть обращение, прежде всего к власти, с требованием слушать толковые голоса из оппозиции и уметь использовать их энергию в государственном строительстве. 

– Какой аудитории адресуете вы свой труд?

– По поводу читателя… Мой роман прочтут всё те же несколько тысяч человек из всей России, для кого автор не безразличен. Это, в основном, интеллигенция, или то, что от неё осталось. Мы недооцениваем отрицательного генетическо-социального отбора, проведённого за последние 25 лет. Годы реформ привели к доминированию типа «простого парня», без образования и комплексов, потребителя, который видит мир в чёрно-белой гамме, деля его лишь на друзей и врагов. Этот человек не может в принципе знать переливов цвета. Он – антикультурен, если под культурой понимать многочисленные связи в природном и социальном мире, и их артикуляцию. 

– Сейчас довольно много снимается программ исторического или околоисторического толка. Доходит и до безумия, когда события, скажем, двухсотлетней давности объясняются «мистикой». Полезно ли, по вашему мнению, такое повальное эксплуатирование исторических сюжетов? И насколько нужен массовый интерес к истории?

– Массовая эксплуатация истории – есть признак масс-культуры вообще, свойство которой – работать на снижении и опошлении материала. В истории все сюжеты уже «написаны жизнью», и от автора требуется лишь интерпретация. Это делать «легко и приятно». Правда, про «Войну и мир» этого не скажешь. Да и «Столкновение с бабочкой» (не сравниваю её с Толстым) было довольно трудно писать – для того, чтобы убедить себя и читателя в подлинности описанной небывальщины, мне пришлось прикрываться реальными фактами. Я думал над воплощением замысла полтора года, писал его месяцев пять… для меня это большой срок. Предыдущие книги я делал быстрее. 

– Думаю, нашим читателям будет очень интересно узнать, как понимает историю (и, в частности, русскую историю) Юрий Арабов. Что вы могли бы сказать им?

– Историю я понимаю, как движение человечества к своему печальному финалу. Трудно об этом говорить, но всё на свете кончается. И жизнь, и природа. Я ещё застал на месте московского Свиблова деревенские с дома с мелколесьем, где пели соловьи. Теперь там бродят растерянные мигранты в поисках работы и пива.

Я не верю в мудрость истории, но я верю в мудрость отдельных людей, которые, благодаря опыту, умирают не такими дураками, которыми появились на свет. Ради этого стоит жить. 

– Как вы понимаете русский путь? Красивый ли это миф, предначертание ли, природность?

– Русский путь – в уроке, может быть, горьком, но явно поучительном, который Россия даёт остальному миру. Это не моя мысль, это мысль Чаадаева, за которую его объявили сумасшедшим. Русские – поэты, войны и молитвенники. Системность – не их конёк, их стихия – спонтанность, вдохновение. Эти качества абсолютно не нужны капитализму. Вот почему нынешний строй есть могильщик русскости вообще. Об этом знали интеллигенты при власти в 90-х и радовались тому, что «старой русской кляче» приходит конец. Но радовались они недолго. Пришёл «простой парень», без образования и интеллигентских комплексов, закопал всех в землю и расслабился у телевизора. Ему хорошо. Во всяком случае, он так думает, пока есть деньги. 

– Юрий Арабов – один из самых уважаемых и одарённых российских сценаристов. Некоторое время назад вы блестяще преподавали сценарное мастерство. Скажите, пожалуйста, а как сегодня может состояться сценарист без опыта? Есть ли у него шансы стать востребованным и что он может для этого предпринять?

– Как существовать сценаристу… Я сам задаю этот вопрос самому себе на протяжении почти сорока лет. Если ответить кратко, то никак. Никак не существовать. Это, может быть, радикальное высказывание, но вполне искреннее. Если подробнее, то на те шестьдесят фильмов, которые сейчас выпускают, не требуется шестьдесят институтов, выпускающих кинокадры. Это – тоже комедия, то же «ожидание, вылившееся в ничто». «Летняя академия», «зимняя академия»… Материал для Жванецкого.

Выход один – превращение самодеятельной отрасли, где постоянно работают лишь десяток человек (я имею в виду режиссёров и сценаристов) в киноиндустрию. Для этого требуется пять секунд реального времени. Именно столько занимает роспись Президента под документом, освобождающим бизнесменов, вложившим деньги в кино, от налогов. Это – пока единственный для нас путь. Наши фильмы не окупаются и не приносят прибыли, поэтому частный бизнес туда не идёт. Прошлый год был самый удачный – целых три (!) фильма окупились... Сейчас у меня в монтаже находятся два фильма, снятые на деньги, на которые вообще нельзя снимать кино, разве что, на мобильный телефон… Это остаётся выходом, который я держу в своей голове. Причин для этого много, и они не ликвидируются за год или два.

Появится киноиндустрия, появятся и сценаристы. Кстати, и жанровое кино тогда «расцветёт». Пока же индустрии есть только на ТВ, но там другая проблема – сериалы занимаются развлечением, досугом «простых парней» и женщин «трудной судьбы». Для них заготовлен утешительный «простой» пакет из телевизионных слёз и крови. Информацией и образованием ТВ не занимается. Согласитесь, что ситуация эта специфическая. Не каждый способен её пережить и не для всех она «мать родна». Кто хочет развлекать, пусть развлекает. Таких сценаристов телевидение ждёт, и там всегда они найдут свою низкооплачиваемую работу. 

– Есть ли у вас сюжет, который вы хотели бы претворить в сценарий?

– После сорока лет у меня начали появляться свои, как мне кажется, оригинальные сюжеты, которые я не могу воплотить в кино. Собственно, к прозе я обратился именно из-за этого. У меня есть сюжет об испытании терпения Бога, о человеке, который последовательно нарушает все Божьи заповеди. Не от того, что плох, а оттого, что хочет, чтобы Бог с ним заговорил. Ведь наказание за грех – это и есть голос Бога.

А Бог почему-то молчит…

 

      Стефан Ивлев, "Наша Версия на Неве", № 32 (340), от 25.08.-31.08.2014