Удостоверение кандидата в депутаты Законодательного собрания Санкт-Петербурга V созыва получил гвардии рядовой запаса Андрей Горшечников, служивший в разведроте 317 воздушно-десантного полка в Афганистане. Он побывал на боевых выходах в 17 афганских провинциях из 27. До дома оставалось немного, когда он получил тяжелое ранение. Это случилось 28 мая 1985 года. С тех пор Андрей научился жить без правой руки и считает, что на свете есть немало людей, которым приходится куда тяжелее. Возможно, помочь им Горшечников сможет, если станет депутатом. Впрочем, и сегодня есть те, кому разведчик помогает, будучи председателем Санкт-Петербургской общественной организации инвалидов и семей воинов, погибших в Республике Афганистан.

 Тот бой в мае он помнит до мелочей. На горе – две тысячи моджахедов, внизу – две десантные роты, человек восемьдесят.

– Были такие ужасные ощущения, когда вскакивает огромная толпа, как в фильме «9 рота»… Ну, не так кучей, как в кино, конечно, но волосы дыбом вставали. Нас бы всех там положили, если бы вертушки не помогли… Лежишь один – стреляешь, стреляешь, стреляешь, и вот, уже буквально метров пятьдесят, и все, сметут…

А днем позже…

– В госпитале проснулся на следующее утро, кафель вокруг… Сестричка говорит: «Вам руку ампутировать пришлось». А я еще не обратил на это внимания… Рядом Макар лежит, спит еще, простынкой накрыт, и ноги левой нет выше колена. Потом он проснулся, тоже ничего еще не понимает – что? чего? где? «Здорово! – Здорово!»…

Ему дали пенсию – 44 рубля. Хотя принес справку о среднем заработке до армии – 186 рублей, работал слесарем по ремонту подвижного состава метрополитена. В то время эта пенсия составляла примерно сегодняшних тысяч пять…

– Я не стесняюсь сейчас позиции, которую занимал тогда. Был молод, горяч, искренне честен. Поэтому, наверное, и не замечал ничего особенного в отношении к себе, и никогда не считал себя каким-то символом. И я всегда говорил и продолжаю говорить, что мне повезло в жизни… По-доброму вспоминаю комсомол. Я уважал этих людей и стремился учиться. Хотел быть нормальным и честным человеком. Хочу быть им сейчас…

Сначала Андрею Горшечникову предложили работать освобожденным секретарем комитета ВЛКСМ в профтехучилище, которое он закончил перед службой. Вел спортивную секцию, защитившись в Москве на тренера и получив зеленый пояс по каратэ… А вскоре Горшечникова назначили комсоргом ЦК ВЛКСМ по раненым военнослужащим, находящимся на излечении в 442-м окружном военном госпитале… Тем, кто искалеченными прилетал с войны, было проще общаться с таким же «афганцем»… Вечерами разведчик учился в институте инженеров железнодорожного транспорта. Научился не только писать левой рукой, но и водить автомобиль, делать домашнюю работу и даже зажигать спичку. Одной левой…

– Всегда был за правду – драка ли во дворе, в школе ли надо кого-то поддержать... До армии два года занимался каратэ. Еще раньше я был ростом «метр с кепкой» и, тем не менее, бился за правду. Мне хотелось стать следователем, раскрывать преступления. С удовольствием смотрел фильмы про милицию и чекистов… Но желание что-нибудь мастерить победило. Вот и оказался в лучшем в городе ПТУ от метрополитена – с хорошей атмосферой, преподавателями, материальной базой и даже серьезным конкурсом при поступлении. А потом пошел в профильный институт – железнодорожный. После первого курса – армия… Когда демобилизовался, восстановился в институте, но к концу второго курса понял – не мое. Отправился в Университет, чтобы переводиться на юридический. И встретился там с деканом истфака. Он воевал в Великую Отечественную, потерял руку, как и я в Афгане. Мы с ним душевно поговорили, он предложил: «Давай к нам. Легко не будет. Но мы – гуманитарии, это интересно»… А учеба в железнодорожном? Мне жалко было терять два года жизни – это очень много! Решил, добью, там жизнь покажет...

Еще в конце восьмидесятых Андрей Горшечников стал одним из организаторов ветеранского движения, а через несколько был в числе тех, кто создавал Ленинградский фонд инвалидов и семей воинов, погибших в Республике Афганистан, название которого немного поменялось со временем.

– Есть бездна социальных проблем. С ними сталкиваются обычные люди. А что же говорить в таком случае о ветеранах, чья психика подорвана? И мы занимаемся самыми житейскими вопросами – инвалидными колясками, какими-то элементарными пособиями для инвалидов, которые не в состоянии наравне со здоровым человеком заработать себе средства для проживания, прокормить свою семью. А мы – мужчины, и обязаны по менталитету своему быть дома хозяином, нести копейку… Но часто приходится сталкиваться с непониманием, возникает ощущение, что люди во власти разучились разговаривать…

Семья. Двое своих детей уже почти выросли. А четыре года назад в жизни Андрея Горшечникова появился еще один человек. Это сын, которого он взял из детдома.

– Я готов и могу дать сыну жизнь, отличную от той, которая была раньше. Прошел период, когда ему уже пришлось побывать взрослым человеком, и вдруг опять оказался ребенком. Очень приятно за этим наблюдать. Радость… Ведь инвалидов частенько клинит не потому, что пострадали на войне, а потому что не хотят ничего. Порой хочется сказать человеку в форме, который собирает деньги на дороге и смотрит на меня, сидящего в иномарке, печальными глазами: «Парень, может, стоит пойти поучиться? Да, это нелегко. Но, может, попробовать?»

Наверное, он имеет право так говорить. Работал директором охранного предприятия и занимался малым бизнесом, изготавливая бетонные полусферы и скамейки для парков. Если нужно, и на гитаре сыграет. Правда, для этого нужен помощник, чтобы перебирать струны. Да и с компьютером гвардии рядовой запаса уже почти на «ты»…

– После армии хотелось двигаться. Мы же крутые – десантники, выйдем против кого угодно, если надо... Я не могу играть на бильярде или в теннис – шарик надо подкидывать или кий держать. В футбол гоняю. А еще боулинг, 210 очков – рекорд... Я азартный человек, но научил себя сдерживать. Попадал, давал людям в долг, меня обманывали. И отношение к деньгам стало спокойным, заработать их много – не самоцель… На самом деле, каждый человек сам кует свое счастье. Есть то, что невозможно сделать физически, но получить образование, быть искренним, желающим работать – можно. И иногда мне хочется крикнуть человеку на дороге: «Сними беретку!» Но не кричу, а то получится картинка с выставки. У меня недавно одна такая произошла… Еду на машине. Бах! Колпак отлетел. Я разворачиваюсь, на встречную полосу становлюсь. И смотрю, вот он колпачок, и последняя машинка его между колес пропускает, чтобы не раздавить. Подхожу к колпаку, тут откуда-то выскакивает бабка, хвать его и вперед. Я говорю: «Женщина, бабушка, куда ж тебе колпак? Это же мой!» Она его прижала к себе плотнее, чуть присела, и бегом. Кричит: «Не твой!» Так мы с ней и передвигались до конца перехода. В конце концов убедил – вот машина, вот колпак. Все водители впокатуху…

Война… Она осталась где-то позади… И мирная жизнь оказалась не легче. Но желание преодолевать трудности, которое воспитал Андрей Горшечников в себе еще в детстве, не ожидая, какая судьба выпадет на его долю, осталось поныне…

– Мы говорили: идем на войну. Три, четыре дня, неделя, две недели, самое длинное – 18 дней ходили, в феврале восемьдесят пятого… Помню, 18 дней на снегу спали, 18 дней ватные штаны ниже колен не спускал… Однажды я залез на большую горку – 4800. И все горки дальше были гораздо легче. 3500? Тьфу! Идем полтора дня. Тяжело. Но я был на 4800, что мне это! Да, было больно, очень больно. И что мне боль на «гражданке»? Я переживал большие вещи. Тяжелые переходы. На себе несешь много железа, ноги сбиты в кровь. Первые трупы, раненые рядом, которым больно. Но кругом были классные парни. Я был не где-нибудь. Не халявил в том же Афгане... И все, что дальше приключилось в жизни, по сравнению со всем этим – совсем не тяжело… А я уверенно иду по жизни, легко, хочу радоваться, веселиться, отдыхать, смеяться...

Разведрота штурмует ЗакС… Снова лезть в горку…

    Кирилл Метелев, «Конкретно.ру», фото из архива ИД «Оперативное прикрытие»