Его имя, почему-то, широко не известно петербуржцам. Хотя Георгий Борисович вполне мог бы претендовать на звание Почетного гражданина. Потому что вклад Кезлинга в развитие отечественного судостроения, ракетной техники и систем управления военным производством – неоценим. Недавно он отметил два юбилея – общенародный: 70-летие Великой Победы, и свой собственный – разменяв десятый десяток.
Впервые мы встретились в конце 1998 года. Тот кризис был в самом разгаре. Промышленность фактически лежала на боку, жизнь едва возвращалась в заводские корпуса. Георгий Кезлинг возглавлял Северо-Западный научно-исследовательский Центр экономики, конверсии и систем управления военным производством. Именно в этом неприметном здании на Нарвской заставе проводился анализ общего состояния экономического потенциала «оборонки». Ее состояние особой радости не вызывало. По прогнозу моего собеседника, к 2005 году уровень суперсовременных видом вооружений в странах НАТО и США планировалось довести примерно до 85 процентов, в то время как аналогичный показатель для России в лучшем случае составил бы 7 процентов. Георгий Кезлинг уже в тот, дефолтовый год считал, что к 2015 году вполне возможно было бы полностью модернизировать, оснастить самыми современными видами вооружения российский ВМФ. Правда, если для решения этой задачи ежегодно расходовать примерно 16-20 млрд долларов.
Впрочем, сегодня разговор даже не о том, как и в чем именно оценивается потенциал ВПК России. Гораздо интереснее представляется судьба Георгия Кезлинга, появившегося на свет 23 мая 1925 года в Ленинграде, точнее – Ориенбауме. Предки – выходцы из Германии, приехали в Россию еще при Петре Великом, были поставщиками цветов и рыбы царскому двору.
Здесь юного Кезлинга, учащегося архитектурно-строительного техникума, застала война. Сначала был истребительный батальон, куда его, удивительное дело, зачислили несмотря на происхождение, потом – год в блокадном кольце. Когда родные, которые не успели выехать из города, умерли от голода, Георгий понял – вторую зиму в Ленинграде пережить не сможет. Оставался единственный вариант – добровольцем на фронт. Оказался в самом аду – на Невском пятачке. Ранение, госпиталь, Курская дуга. Фронтовая разведка – 92 ночных поиска, 22 штурма крупных населенных пунктов, 22 принесенных «языка» (среди них – 11 офицеров, в том числе два старших). В составе 2-го и 3-го Украинских фронтов Георгий Кезлинг освобождал Украину, Белоруссию, Польшу, Болгарию, Румынию и Австрию. Пять раз был ранен.
Потом Георгий Кезлинг стал судовым механиком, окончив Ленинградское Высшее инженерное морское училище им. адмирала С. О. Макарова. Ходил в море, работал на Канонерском судоремонтном заводе. Позднее перешел в Центральный институт технологии судостроения. Был первым Главным конструктором системы управления по созданию подводных лодок с атомным вооружением. Кандидат технических наук, профессор. Академик Международной академии информатизации и Международной академии информационных процессов и технологий. Член научного совета по системам управления при правительстве Санкт-Петербурга. Автор более 120 научных работ и курса лекций по «Основам управления с использованием новых информационных технологий».
Он награжден шестью орденами: Боевого Красного Знамени, Трудового Красного Знамени, Отечественной войны I и II степеней, Красной звезды, Дружбы Народов, а также многими медалями, в том числе золотой медалью имени М. К. Янгеля за участие в создании в создании космической и ракетной техники. Но самой памятной для Георгия Борисовича остается медаль «За отвагу», которую разведчик получил в 1943 году при возвращении с «языком» за подрыв танка «Тигр».
Судьба подарит мне еще несколько встреч с этим человеком большой эрудиции, высокого интеллекта и удивительной скромности. «Есть ли у меня хобби? – на мгновенье задумался Георгий Борисович. – Классическая литература, автомобиль, по музеям люблю ходить, а вот в самолетах читаю детективы»…
Несколько лет назад, в рамках освещения строительства в парке Интернационалистов памятника бойцам спецназа России, журналисты Информационного департамента «Оперативное прикрытие» взяли серию интервью у тех, кто следует считать элитой нашей армии. В числе собеседников был и Георгий Кезлинг. Сегодня, в канун очередной годовщины начала Великой Отечественной войны, мы решили снова обратиться к той публикации, вышедшей на страницах газеты «Новости Петербурга».
Кирилл Метелев, фото Георгия Кезлинга сделано в ФГУП «ЦНИИ ТС» перед празднованием 60-летия Великой Победы
«Я владел оружием как робот…»
Во времена Второй мировой войны слова «спецназ» не было в обиходе. Тем не менее, именно от информации, собранной «людьми специального назначения» – разведчиками, которые, по сути дела, выполняли функции современного спецназа ГРУ, зависел исход многих военных операций. Мы встретились с одним из первых советских спецназовцев – Георгием Борисовичем Кезлингом, участником Великой Отечественной войны…
– Моя служба началась на флоте. После ранения я лег в военный госпиталь, откуда был направлен в минометное училище. Спустя некоторое время всех курсантов перебросили на Курскую дугу. Наши ребята сменили батальон, который стоял в обороне. Помню, как мы ругали начальника училища за то, что тот приказал нам выдвинуться на сто метров вперед с занимаемых позиций и окопаться.
Стояло лето, жара, руки быстро покрылись волдырями. Все недоумевали: зачем рыть новые убежища, ведь есть старые! Поняли только после того, как немцы открыли огонь и сровняли половину старых окопов с землей… А мы остались живы. И все же под конец сражений от всего училища, в котором числилось 9 тысяч курсантов, в строю осталось человек шестьсот. Ну и решили нас расформировать по отдельным частям.
Приехали представители различных родов войск. Курсантов выстроили и начали выяснять: кто городской, у кого есть образование, кто хорошо стреляет... Я был «ворошиловским стрелком» и умел плавать, поэтому меня забрали в разведку.
– Сейчас спецназовская подготовка – настоящая школа выживания. А как учили вас тогда?
– Судите сами: спустя несколько десятков лет я на спор с приятелями метнул нож в цель. Да так, что здоровенный молодой человек его с трудом вытащил! А потом полушутя-полусерьезно сказал: с вами, мол, лучше не связываться.
Да, с нами действительно лучше не связываться (смеется). Мы люди старой закалки. Ведь нас тренировали без отдыха, в любое время суток – иногда за ночь могли отмахать 60 километров в полной амуниции. Учили видеть в темноте, ориентироваться в лесу, разводить костер без дыма. Стреляли мы из любого положения – лежа, стоя, падая… В итоге я овладел оружием как робот – мог за считанные доли секунды выстрелить на звук и поразить мишень. Ну и, конечно же, тренировали память, нервную систему: кто вздрогнет от выстрела, тому давали наряд вне очереди, отправляли картошку чистить. Тяжело, конечно, бывало, особенно поначалу. Зато потом такая подготовка очень пригодилась. Кстати, в разведке нам категорически запрещали курить. И не курю до сих пор.
– На вашем счету двадцать восемь взятых «языков». Расскажите о самой памятной вылазке.
– Советские солдаты тогда форсировали Днепр и шли за немцами буквально по пятам: разведка, как всегда, была впереди. По собственной инициативе мы с тремя товарищами решили взять «языка». Нашли полузатопленную рыбацкую лодку, в которой не было весел. Вместо них использовали две доски. Перебрались на другой берег и засели в кустах. Вскоре пришел и немец. Скрутили его и переправили к своим. Как водится, допросили, доставили в штаб.
И буквально сразу получаем команду: взять еще одного «языка». Я передаю начальнику разведки: необходимо изменить позицию, разрешите, мол, километров на пять-семь выше или ниже по течению перебраться. Ведь наверняка немцы уже хватились своего! «Нет, – говорит он, – там не наша зона, а немцы еще не очухались, действуй!»
Пришлось выполнять приказ начальства. Нашли лодку побольше, оставили на берегу автоматы, пистолеты, себе оставили только кинжалы, и отправились на неприятельский берег. Нам оставалось доплыть метров 30-50. И тут немцы запустили ракеты – нашу лодку осветило. Кричат они нам: «Рюсь, сюда». Лодку, мы, естественно, развернули и начали грести назад. По нам открыли минометный огонь. Меня и старшину выбросило с кормы: так вдвоем и спаслись, остальные ребята погибли. По течению нас снесло километра на четыре, но выбрались из воды мы уже на своем берегу. А начальника того здорово наказали за то, что пятерых бойцов своим приказом угробил…
Беседовала Алла Серова