Более того, оно попросту уродует его. Если же суммировать весь негатив, то в итоге не стоит удивляться таким явлениям, как недавняя голодовка в пенитенциарных учреждениях в Санкт-Петербурге и Ленинградской области. Хотя вроде бы при этом не обошлось и без некоего организующего начала. Но главное все-таки – условия содержания заключенных, которые весьма далеки от нормальных стандартов.
<z>Евгений Шиков, председатель Союза ветеранов войск специального назначения, участник войн в Афганистане и Чечне, а также локальных конфликтов на Северном Кавказе:</z>
Нельзя с уверенностью утверждать, что ко всем сотрудникам УИС отношение негативное. Есть исключения – спецназ «Тайфун». Это подразделение хотя и входит в систему УИС и было создано для подавления бунтов на зонах, тем не менее, чуть ли с момента создания не вылезает из спецопераций в Чечне. А к воинам у нашего народа отношение все-таки пока уважительное.
Что же касается остальных – тоже ведь надо смотреть. Народ нищ и озлоблен и по ту, и по эту сторону решетки. Потом надо учитывать, что большинство сидящих действительно преступники, но там-то никто различия не делает: нормальный человек или уже окончательный бандит. Некому и некогда выделять каждого индивидуально. Да и задача у сотрудников УИС другая – завел, привел, отвел, закрыл. У тех, кто работает там, формируется определенный менталитет – репрессивный, карательный.
Что же касается последних событий, связанных с голодовкой, то, на мой взгляд, это очень похоже на воровской «прогон». Здравомыслящий заключенный поймет, что подобная акция бессмысленна. Ну что толку. Проведут проверку, как всегда ничего не найдут. Ну, покормят пару дней более-менее нормально, а потом все останется, как и было. Голодовкой эту систему не сломать.
<z>Андрей Ветков, заведующий консультации «Тесей» городской коллегии адвокатов:</z>
Скорее всего, предубеждение против сотрудников УИС уходит корнями еще во времена ГУЛАГа. Это теперь известно, сколько незаконно было осуждено и отправлено в лагеря на чудовищные сроки. Появились практически документальные свидетельства о том, как эти люди существовали в лагерях. Понятно, что речь идет о политзаключенных, но надо учитывать, что грань между ними и людьми, осужденными за уголовные преступления, в сознании большинства как-то стерлась сама собой. И потом, это в наших национальных традициях – жалеть узника. Кроме того, в газетах по всей стране периодически появляются материалы о том, что человека осудили незаконно, выпустили. А сколько он провел в СИЗО, и в каких условиях? Про методы ведения следствия тоже публикуется много статей (в масштабах страны). Появляется официальная информация о коррупции в системе правоохранительных органов. А в это понятие входят милиция, прокуратура, суд. Сотрудники УИС не составляют исключения. И, скорее всего, любой пойманный за руку сотрудник УИС вызывает у людей еще большее неприятие, чем любой другой представитель власти. Поскольку он занимается уже не мздоимством, а лихоимством, поскольку «зарабатывает» на людях, фактически лишенных всех прав.
<z>Людмила Кашпур, член Общероссийской общественной организации «Попечительский совет уголовно-исполнительной системы»:</z>
Общество относится с предубеждением и к тем, кто сидит, и к сотрудникам УИС. Это так называемая инфернальная зона. Общество исключает этих людей, их как бы нет. Такое поведение – самозащита общества.
Сказать, кто работает в УИС так же трудно, как сказать, кто работает в системе образования или здравоохранения. Разные люди. Работа в системе заставляет человека каждый день думать, где добро, а где зло, и он от этого становится или очень мудрым, или дрянью. Эту работу может выдержать не каждый. В системе есть люди, к которым я отношусь с большим пиететом. Они очень мудрые, как, например, древнегреческие философы. Но таких – единицы. Что касается исправления осужденных, то эту функцию не исполняет не УИС, а общество.
Людей в колонию приводит плохая социальная политика. Их положение там только усугубляется. Это проблема не системы, а общества. Последний вопрос был о причинах голодовки в учреждениях УИН под Петербургом. На мой взгляд, дело в том, что из этой системы ушло много квалифицированных специалистов, а вместо них пришли «строевики», которые пытались строить людей. В колонии должны быть не только большие замки и вышки с автоматчиками, но и воспитательная работа. Причем и образовательный уровень воспитателя, и его личностные качества должны быть такими, чтобы он пользовался уважением и смог стать лидером среди воспитуемых. Профессионал, обладающий такими данными, найдет себе более спокойную и лучше оплачиваемую работу. Лучшие уходят, а приходят, мягко говоря, непрофессионалы, а иногда и просто шваль. У сотрудников УИС слишком маленькая зарплата за такую сложную работу. Хотелось бы, чтобы конфликт в местных учреждениях УИН был разрешен с помощью психологов, а не с помощью оперативно-розыскной службы.
<z>Эдуард Курчинский, директор спортивно-концертного комплекса "Петербургский", в прошлом - один из организаторов спецназа "Тайфун", участник войны в Чечне:</z>
Население относится к системе исполнения наказаний с отторжением по вполне очевидным причинам, дело в самом названии этой системы. Там где идет речь о наказании, вряд ли можно говорить о нежных чувствах.
Что касается исправительных учреждений, то, конечно, на сегодняшний день процесс перевоспитания или исправления в учреждениях УИС как таковой невозможен. Условия содержания заключенных, откровенно говоря, жестокие. Да и о каком воспитании можно говорить, если в ожидании суда человек может просидеть за решеткой несколько лет, тем более еще неизвестно: осудят ли его, или оправдают.
О недавней голодовке в изоляторах Петербурге я узнавал только из прессы, думаю, протест мог возникнуть по многим причинам, и в частности, из-за недостойного поведения тюремной администрации.
<z>Аркадий Ефанов, заместитель генерального директора Международной ассоциации общественных организаций ветеранов подводного флота и моряков-подводников, капитан 1 ранга, Герой России:</z>
На мой взгляд, главной причиной снижения в обществе престижа труда сотрудников УИС является общее падение культурного уровня работников правоохранительных органов. Кроме того, в нашей исторической памяти – а в редкой российской семье кто-то, пускай и давно, но не сидел – явно отложилась если не ненависть, то уж точно предубеждение к разного рода конвоирам и надсмотрщикам. Кроме того, многие считают, что на эту работу идут в основном люди, у которых есть неистребимое желание командовать другими людьми. Мол, при таких мизерных зарплатах это является, чуть ли не единственной причиной выбора такой профессии.
Ко всему вышесказанному, стоит добавить, что сейчас говорить о каком-то исправлении осужденных вряд ли возможно. Жестокие условия содержания в тюрьмах только лишь озлобляют людей. Здесь нужна целая воспитательная система, которой пока нет. Откуда же при всем при этом взяться взаимному уважению?
<z>Лев Каплан, директор Санкт-Петербургского Союза строительных компаний, доктор экономических наук, Почетный строитель России:</z>
Никогда с этой сферой не соприкасался, и слава богу. Мне кажется, что предубеждение к сотрудникам УИС у людей сформировалось, потому что в системе осталось очень мало профессионалов. Все кто мог ушли в бизнес, в охрану. А те, что работают сегодня – творят беспредел. Об этом я сужу по тому, что вижу по телевидению. Специалисты высокой квалификации ушли, а несущие службу занимаются вымогательством.
Исправляет ли вообще эта система осужденных? Сейчас дело обстоит чуть полегче, чем в советское время. Тогда ведь освободившихся и на работу не брали, сейчас это решает сам предприниматель, в зависимости от тяжести совершенного преступления. Мне кажется, что работают в таких местах люди в основном по принуждению, или кто имеет склонность к подобной работе. Но думаю, что воспитателей там как таковых очень мало.
А что касается недавней забастовки, то официальная версия – это утверждение одного из воров в законе. Неофициальная же – ужасные условия содержания заключенных, которые не соответствую не то что европейским нормам, а даже человеческим.
<z>Сергей Киселев, президент Международной Евро-Азиатской федерации айкидо, вице-президент Санкт-Петербургского православного общества помощи заключённым св. ап. Петра и Павла:</z>
К сотрудникам УИС относятся с предубеждением в первую очередь граждане, которые побывали в СИЗО и на зоне. И там они не увидели в сотрудниках уголовно-исполнительной системы людей, которые могут им помочь. Не в смысле облегчить условия содержания – это в нашей стране сегодня невозможно сделать по целому комплексу причин. Речь идет о психологической помощи. Например, в Америке к заключенному начинают присматриваться уже с первого дня. Психологи, педагоги его тестируют, много разговаривают, иногда прикрепляют индивидуального волонтера (совершенно чужого человека). Словом, сразу вырабатывается установка на будущее – как сделать так, чтобы заключенный не вышел на волю еще более опасным для общества. Для нас это просто фантастика. А некоторым, наверное, будет просто смешно такое слышать. И совершенно напрасно – американские зеки частенько смотрят на тюремных психологов и волонетров, как на лохов, но врагами не считают. И это уже играет свою положительную роль.
Сотрудники нашей уголовно-исполнительной системы изначально настроены на выполнение репрессивных, карательных функций и создание изоляции. Но ведь это не перевоспитание и не исправление. Так можно только озлобить человека. Сегодня в какой-то степени роль психологов и воспитателей берет на себя церковь. Это хотя бы как-то сдвинуло проблему с мертвой точки.
С точки зрения самих заключенных (а с их подачи так считают и родственники, друзья, соседи), УИСовцы не только помогают общей несправедливости, царящей в наших правоохранительных органах и судах, но еще и сами создают ее внутри учреждений. Отсюда и предубеждение, и неприятие, и отсутствие престижа профессии в обществе. О каком престиже может идти речь, когда сотрудниками УИН платят копеечную зарплату? Будут другие деньги, будут другие люди, с которых и требовать можно по-другому.
<z>Сергей Поляков, заместитель начальника Главного управления исполнения наказаний Министерства юстиции РФ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области: </z>
Ответ на счет любви или неприязни к сотрудникам пенитенциарной системы лежит больше в исторической плоскости. Причем это касается не только России. Скажите, в какой стране, которую можно назвать цивилизованной, любят, давайте называть вещи своими именами – тюремщиков? У нас к тому же к общему негативному восприятию представителей этой профессии добавилась информация о ГУЛАГе. Так откуда же взяться взаимной приязни?
Да и обстоятельства за последние лет 15 кардинально поменялись. Сужу об этом, исходя из собственного 30-летнего опыта работы в этой системе. Ведь кто раньше в основном попадал за решетку? Работяги, которые сели за банальную бытовуху. Так на зоне они занимались привычным трудом и только и мечтали, чтобы поскорее вернуться домой, к женам и детям. Да и молодежь была другой – куда более грамотной и не такой жестокой.
Сейчас же зоны наполнены наркоманами, профессиональными ворами, проститутками, то есть люди, к физическому труду непривычными и, более того, не желающими им заниматься. К ним можно смело добавить и малолеток, особенно из среды так называемых новых русских. Чувствуя за спиной тугие кошельки родителей, они порой совершают самые страшные преступления, и при этом в большинстве своем абсолютно не чувствуют себя виновными. Как же прикажете с ними работать, тем более – направлять их на путь истинный?
Конечно, многое здесь зависит и от самих наших работников. Нынешняя система исполнения наказаний в основном держится на старых кадрах, которые попросту выполняют свой долг перед обществом. А как же иначе назовешь исполнение работы, за которую в месяц платят по 3-4 тысячи рублей?
Конечно, есть и источники кадрового пополнения. Например, женщины чуть постарше 30-ти, без особого образования, да еще с ребенком на руках. Или – армейские офицеры, которые в основном приходят к нам для получения выслуги лет и последующего ухода на пенсию, благо у нас год службы считается за полтора. Есть еще молодые специалисты – психологи, юристы - которым нужен стаж работы по специальности. Надолго они у нас не задерживаются. Наконец, существует извечное перетекание специалистов из одной силовой структуры в другую. Вот вскоре в связи с ожидаемыми реформами в этой структуре ожидаем серьезного притока из Управления вневедомственной охраны.
Такие вот дела. Однако в целом обстановку в нашем ГУИН я бы охарактеризовал как стабильную. И недавняя так называемая «голодовка» в некоторых местах лишения свободы здесь – вовсе не пример. Конечно, стоит подождать выводов специальной комиссии, однако уже сейчас могу твердо сказать – явных бытовых причин для такой формы протеста не было. Значит, поводы для такой формы протеста имели совсем иной характер.