Александр Головин, ранее возглавлявший ОАО «Международный аэропорт Волгоград», назначен заместителем Комитета по транспорту Санкт-Петербурга. Почти четверть века назад он, будучи начальником службы авиационной безопасности в Пулково, лично спас 43 пассажиров самолёта Ан-24, который выполнял рейс Котлас – Ленинград, от террориста.

«Мы обучаем сотрудников даже предполагаемому профилю террориста. Во время чеченской войны проводились специальные занятия по выявлению потенциального террориста. Мы исходили из постулата «борец за идею», – заметил, беседуя с корреспондентом «Оперативного прикрытия», в сентябре 1998 года подполковник ФСБ Александр Головин. И, помолчав, добавил: «Когда палец постоянно нажимает на спусковой крючок, образуются мозоли...»

Это едва ли не первое интервью Александра Николаевича, как и положено настоящему чекисту, не слишком стремящегося к публичности. Небо началось для него с работы авиадиспетчером. Спустя несколько лет Головин пришёл на службу в Ленинградское управление КГБ, в подразделение по борьбе с воздушным терроризмом.

В марте 1991 года в обмен на заложников он в качестве «главного штурмана Пулково» отправился в салон самолёта, где находился террорист с самодельным взрывным устройством, внешне выглядевшим как радиоприёмник. Главный штурман с опытом международных рейсов требовался террористу, чтобы покинуть страну. Когда все заложники оказались в безопасности, Головин организовал выход экипажа через форточку кабины, а затем и сам покинул самолёт. Террорист, поняв, что остался один, подорвал себя. За успешно проведённую спецоперацию Александр Головин был награждён орденом «За личное мужество».

А вот хобби у человека, так или иначе связавшего свою жизнь с небом, само что ни на есть земное – рыбалка.

В 2004 году Головин возглавил Пулково, в 2007 году – стал директором аэропорта в Сочи. Пять лет назад, правда, он на некоторое время покинул воздушную гавань, перейдя на работу в дирекцию по координации проектирования и строительства объектов транспортной инфраструктуры и организации строительства «Олимпстроя». А с 2012 года руководил ОАО «Международный аэропорт Волгоград».

Чтобы лучше познакомиться с новым чиновником Смольного, редакция «Конкретно.ру» публикует то самое, чекистское интервью, вышедшее осенью 1998 года в альманахе «Личности Петербурга»

Александр Головин: «Небо для меня – секунды…» 

В былые времена нам предписывалось летать самолётами одной большой компании. Потом, в одночасье, большая такая компания вдруг разлетелась на осколки – большие и маленькие. Так появилось в Санкт-Петербурге государственное унитарное авиационное предприятие «Пулково». Но проблемы авиационной безопасности не просто остались прежними, а во много крат выросли. И если воздушный лайнер – железная птица, то авиационная безопасность…

– Это комплекс мер в аэропортах, которые обеспечивают защиту гражданской авиации в целом от любого вмешательства извне или, так называемого, акта незаконного вмешательства. Проще говоря, всё, что попадает на воздушное судно, должно быть досмотрено и проконтролировано – пассажиры, их ручная кладь, багаж, само воздушное судно, груз. На самом деле, реальная авиационная безопасность появилась в нашей стране всего лет пять назад. Хотя ещё в 1974 году, после серии захватов самолётов, родился ряд нормативных документов о прохождении пассажирами обязательного досмотра. Тогда же появились первые пункты досмотра, охрана периметров.

Но происходила интеграция. Являясь членом Международной гражданской авиации (ИКАО), мы должны были выполнять определённые стандарты. В 1994 году вышло Постановление Правительства, ставшее прототипом национальной программы по авиационной безопасности. Определились процедуры, нормы и правила. А в настоящее время мы работаем в соответствии с Воздушным Кодексом Российской Федерации, где служба авиационной безопасности обозначена как служба с особыми уставными задачами.

– То есть Александра Головина можно считать главным секьюрити питерской авиации? 

– Да.

– И сотрудники секьюрити вооружены? 

– Да. Хотя в моём подчинении целый комплекс служб: досмотр, военизированная охрана периметра, отделы безопасности, которые работают на перроне. Поэтому и кадровый состав неоднороден. Скажем, в службе досмотра необходима особая внимательность, сосредоточенность при работе на интроскопах. С такими задачами женщины справляются намного лучше. А кадры мы черпаем из учебных заведений гражданской авиации. Сейчас мы активно работаем и с иностранными авиакомпаниями по обеспечению дополнительных мер авиационной безопасности. И, например, в созданном для этого подразделении «Пулково-2» абсолютно иные критерии отбора, чем для сотрудников службы безопасности внутренних авиалиний – наличие обязательного высшего образования и знание разговорного английского языка. Кстати, большинство сотрудников свободно владеет двумя-тремя иностранными языками.

– А как насчет авиационного спецназа?

 – Для этого есть группа спецназа УФСБ «Град». В национальной программе учтены вопросы взаимодействия всех правоохранительных органов, которые находятся на территории любого аэропорта и «Пулково» в частности. Наша служба отвечает за общую координацию работы. По предотвращению актов захватов и угонов воздушных судов активно работает отдел ФСБ. Есть большое подразделение линейного отдела УВД на транспорте, возглавляемое Героем Советского Союза Михаилом Исаковым. Вполне естественно, что представлена в аэропорту Пулковская таможня и отдельный контрольно-пропускной пункт погранслужбы. Каждое ведомство, находящееся здесь, выполняет свои задачи. Активно взаимодействуем мы и с СОБРом, который неоднократно участвовал в серьёзных операциях.

– Тот, кто трудится на молококомбинате, укомплектовывает холодильник молокопродуктами, у работяги с автосервиса – за счет дармовых запчастей всегда в порядке личный автомобиль. Как заместитель генерального директора по авиационной безопасности смотрит насчёт совместной прогулки на персональном самолёте?

– У нас еще Воздушным Кодексом не предусмотрен такой вид личного транспорта. Есть частные авиакомпании. Но я к ним отношения не имею.

– Рано или поздно эти авиакомпании придут сюда, на эти взлётки, со своим уставом в чужой монастырь...

– Моя политика однозначна – здесь, на территории аэропорта, ни одна охранная структура или служба безопасности пока работать не будет. Это связано со спецификой деятельности – подбором кадров, их обучением, получением необходимых лицензий и сертификатов на сотрудников. Процесс крайне трудоемкий и затратный. Не скрою, некоторые руководители служб безопасности хотели бы иметь здесь свой кусок пирога, но после того, как я рассказал им о соответствии замыслов и предъявляемых требований, желающих реализовывать планы не появилось.

– Входит ли в функции Александра Головина обеспечение безопасности лётных экипажей?

– Конечно. Несколько лет назад было принято решение о том, что наличие табельного оружия у лётного экипажа не совсем обязательно. В полёте применять оружие крайне опасно по многим причинам объективного характера: воздушное судно – объект повышенной уязвимости. Поэтому пулковские экипажи безоружны.

– И в случае воздушного терроризма экипаж должен беспрекословно подчиниться всем требованиям преступников, не так ли?

– Сейчас решение этого вопроса целиком возложено на командира экипажа. Он должен, прежде всего, оценить ситуацию. И попытаться уговорить террориста сесть на территорию нашей страны. Дома оно же всегда легче, чем где-либо.

– Безусловно сидеть за родными решетками гораздо приятнее...

– Это – дело добровольное. А у командира корабля за спиной – сто с лишним человек. Я не могу рекомендовать ему единственно верное решение. Для этого необходимо знать, где находится самолёт, в какой траектории, сколько топлива на борту, обеспечен ли уход на запасной аэродром, подготовлен ли экипаж для полётов за границей, оборудовано ли воздушное судно по международным стандартам. Сейчас произошла революция в навигации. Если раньше она осуществлялась по маякам, то сегодня зарубеж перешёл на спутниковые системы. Подобными системами оборудованы только воздушные суда на международных авиалиниях. Поэтому вполне вероятно, что командиру экипажа придётся убеждать террориста сесть на нашей территории хотя бы для замены самолёта.

– Что такое терроризм?

– В мировой практике есть около двадцати определений терроризма. Я считаю, что терроризм – жёсткое действие лица с серьёзной угрозой для жизни людей, которое совершается с определённым умыслом, исходя из политических или экономических целей. И если лицо подвергает угрозе жизнь ста пятидесяти пассажиров, независимо от того, что оно имеет ввиду – это терроризм.

– Работа секьюрити всегда связана с риском. Если учесть, что разговор идет об обеспечении авиационной безопасности, риск вдвойне. Несёт ли потери служба безопасности?

– Слава богу, нас это миновало. Но в жизни случалось многое. Бывало, всё решали секунды. И тем не менее, активные действия осуществляют спецподразделения, а наша служба безопасности работает на предотвращение подобных ситуаций. Мы разрабатываем возможные угрозы в отношении аэропорта и конкретных рейсов, проводя предметный анализ. Например, рейсы на Северный Кавказ имеют повышенную степень угрозы и обеспечиваются дополнительными мерами безопасности. Мы обучаем сотрудников даже предполагаемому профилю террориста. Для того чтобы они в пассажиропотоке работали с умом. Во время чеченской войны проводились специальные занятия по выявлению потенциального террориста. Мы исходили из постулата «борец за идею». Помните зелёные повязки? Обращаем внимание на лоб, вдруг там осталась незагорелая полоска? Когда палец постоянно нажимает на спусковой крючок, образуются мозоли... Так происходит обучение моих сотрудников. Признаков может быть очень много, но если сработает один из них, мы сразу же начнём отрабатывать по этому человеку крайне досконально. Мы будем держать его под полным контролем и, образно говоря, полностью разденем.

– Летают ли сотрудники службы безопасности вместе с пассажирами?

– Нет, мы такой практики не имеем. Зачем? Мы просто информируем командира воздушного судна о подозрительных личностях на борту, но досмотренных и проверенных.

– Самолётами какой авиакомпании летает главный секьюрити «Пулково»?

– В основном своей. Это не квасный патриотизм, просто чувствую себя комфортно в нашем пулковском самолете. Безопасность – категория экономическая. Я знаю, сколько идёт средств на поддержку самолётомоторного парка, на прохождение форм самолётов, их проверки. Знаю, какая у нас система расшифровки объективных данных каждого полёта: любая минимальная ошибка пилота или минимальный отказ техники фиксируется компьютерами, соответствующим образом анализируется. Поэтому я уверен в своей компании. Не могу сказать этого о других авиакомпаниях, финансовая ситуация сейчас тяжёлая и, в некоторых направлениях безопасности полётов, есть какие-то отходы от правил. Двигатель заменить – сумасшедшие деньги, поставить его на форму – сумасшедшие деньги.

– Недавно Европейская организация потребителей при содействии Европейского союза обследовала уровень безопасности 34 ведущих аэропортов в 17 странах континента. В этом рейтинге, к счастью, не участвовали российские аэропорты...

– На самом деле я посмотрел многие аэропорты Европы и Соединённых Штатов, в том числе и уровень пожарной безопасности. Их единственное преимущество перед нами – техника, те же пожарные автомобили: более надёжны, развивают большую скорость. Что касается подготовки персонала, не считаю, что наши аэропорты хуже. Российские нормативы, несмотря на соответствие международным стандартам, в любом случае повыше. Если в громаднейшем аэропорте штата Техас «Далласе» пять полицейских обеспечивают не только правопорядок, но и пожарную безопасность, то у нас на территории сосредоточены аварийно-спасательные расчёты – штатные и нештатные. Тренировки отрабатываются ежемесячно. И количество пожарной техники у нас больше. В боевой готовности на каждой взлётно-посадочной полосе постоянно дежурят три пожарные машины. По принятым стандартам, к пожаротушению воздушного судна приступают в течение трёх минут с момента возгорания вне зависимости от местонахождения на территории аэропорта. Два года назад, например, калининградский самолёт, выполняя визуальный заход на посадку в «Пулково», зацепил крылом взлётную полосу, взорвался первый бак. Через пятьдесят пять секунд пожарные были на месте и сработали очень чётко. И предотвратили взрыв следующего бака. Тем самым спасли жизнь всех пассажиров, ведь самолёт горит мгновенно. Мы можем похвастаться нашим опытом перед зарубежными коллегами.

– Существует мнение, что в западных аэропортах безопасность пассажиров обеспечивается и тем, что самолёт подходит вплотную к перрону...

– Не соглашусь с такой постановкой вопроса. Это скорее сервис, чем обеспечение безопасности. Да, пассажиру удобнее пройти по телескопическому трапу. Кстати, они есть и в «Пулково», а вскоре количество таких трапов увеличится с трёх до семнадцати – достаточное количество для того, чтобы ими смог воспользоваться каждый пассажир. Что касается безопасности, наше подразделение на перроне не оставляет без внимания ни пассажира, ни багаж. Всё находится под контролем.

– Что такое небо для руководителя авиационной безопасности?

– Для меня это секунды. Секунды на принятие правильного решения, когда в полёте совершаются непредвиденные ситуации. Поначалу очень нервничал. Потом пришла уверенность. Воздушный транспорт наиболее уязвим. Поэтому так развивается в последнее время авиационная безопасность. Это вещь очень затратная, её экономика сегодня в гражданской авиации России стоит под номером один. Ну хорошо, что «Пулково» в состоянии обеспечивать её на должном уровне, в прошлом году только технических средств закупили на миллион долларов. А сейчас нам необходимо вкладывать ещё полтора для того, чтобы выполнить некоторые позиции Воздушного Кодекса. Совсем скоро мы оборудуем аэропорт досмотровыми аппаратами последнего поколения, которые позволяют не просто определять органику-неорганику, но и, с помощью компьютеров, выявить взрывчатые вещества или наркотики. Кроме того, в ближайшее время проведём международную сертификацию сотрудников подразделения «Пулково-2» и сможем на договорной основе работать по обеспечению авиационной безопасности иностранных компаний.

– Известно, что лётные экипажи, совершая рейсы в горячие точки, могут доставить оттуда и оружие, и наркотики...

– Да, мы столкнулись в «Пулково» с такой ситуацией года полтора назад. Был задержан экипаж Хабаровского авиапредприятия при перевозке огнестрельного оружия, видимо для последующей продажи. Операция проводилась совместно с региональным РУОПом и транспортной милицией. Вообще, наши взаимоотношения с экипажами складываются непросто с психологической точки зрения. Мы проводим обязательный досмотр членов экипажа воздушного судна. Это элементарная мера предосторожности. Ведь люди стараются передать с лётчиками посылки, в которых может оказаться что угодно. В личные вещи члена экипажа можно подкинуть и гранату. Поэтому организован досмотр на специальном пункте, когда экипаж идет на полёт. Да, это некомфортно. Были эпизоды, когда приходилось вызывать резервные экипажи, поскольку командир основного отказывался от полёта из-за проведения досмотра. Но я верю, это пройдёт.  

 

Беседовал Кирилл Метелев, альманах «Личности Петербурга», №1 «Безопасность», осень 1998 года