Она была красивой, причем красота ее проявилась довольно рано: когда Елизавете не было еще и 10 лет, послы при дворе Петра I отмечали, что его дочь весьма хороша собой. Дочь императора рано научилась грамоте, знала французский и немецкий языки, понимала финский, шведский, итальянский. Ее учили основам истории и географии. Приятность в общении, остроумие, изящество, влюбчивость и добродушие сочетались в ней с капризностью и вспыльчивостью.
Праздники и веселье нравились Елизавете больше наук. Еще будучи цесаревной, она танцевала лучше всех в Петербурге, любила охоту и конные прогулки. Став императрицей, она устраивала бесконечные балы, маскарады, торжества, увеселительные поездки. Все это носило оттенок французской изысканности, что было особенно заметно по сравнению с довольно грубыми нравами, царившими при дворе Анны Иоанновны. Правда, наряду с европейскими забавами, Елизавета любила и простые народные, например посиделки и святочные игры.
Елизавета предпочитала светлые тона, и все придворные, вне зависимости от того, подходили к их фигуре и внешности такие цвета или нет, вынуждены были одеваться в светлое. Елизавета была тщеславна: она следила, чтобы никто при дворе не одевался лучше и моднее нее. Она ввела в моду балы, на которые женщины являлись в мужской одежде, – говорят, для того, чтобы подчеркнуть красивую форму своих ног.
Любовь к обильной и вкусной еде подтолкнула Елизавету платить (естественно, из казны) огромную сумму – 800 рублей – главному повару Фуксу, естественно, лучшему в Петербурге.
После смерти Елизаветы осталось 15 тысяч платьев (многие из них она даже ни разу не надевала), 4 тысячи пар туфель, два сундука шелковых чулок, да еще французская материя. Еще 4 тысячи платьев сгорели при пожаре в одном из ее московских дворцов. Она посылала людей прямо в порт скупать для нее материи, привезенные купцами из Франции, – раньше, чем их увидят другие. В ее тяге к роскоши было даже что-то болезненное: некоторые историки предполагают, что таким образом она пыталась компенсировать бедность, в которой ей, при тяге к вольности и разгульному веселью, пришлось жить в царствование Анны Иоанновны.