На днях отцу чекистов – Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому исполнилось 140 лет. Его личный юбилей совпал со столетием Революции. Прошло время, но страна так и не избавилась от породивших её противоречий. Богатые хотят строить капитализм, бедные – более справедливый для них социализм. А век назад? Что мы знаем о них, людях, которые отдавали для построения нового мира свои силы и даже жизни. Кем был для Революции и огромной страны Дзержинский? Корреспондент «Конкретно.ру» расспросил о «Железном Феликсе» кандидата исторических наук, доцента Санкт-Петербургского государственного университета Илью Ратьковского, автора монографии о создателе ВЧК…

– Сегодня, кажется, прочно позабыт образ «честного и смелого» Дзержинского из пионерской речёвки. Но и в памяти народной «Железный Феликс» никак не связан с массовыми репрессиями и будущими жертвами ГУЛАГа. Насколько объективны его нынешние биографы?

– Дзержинскому часто приписывается многое, к чему он не был причастен. Так, в первое полугодие 1918 года ВЧК при нём было расстреляно лишь 200 человек, при этом значимая часть за уголовные преступления. В июле того года «Железного Феликса» заменил на этом посту сторонник более радикальных мер наказания Якоб Петерс. В результате только за один месяц было расстреляно уже 400 человек, в августе 1918 года – 800. При этом Дзержинский не был причастен к расстрелу царской семьи или расстрелам савинковцев. Более того, в дальнейшем Петерс замещал Феликса Эдмундовича ещё два раза: осенью 1918 года и в начале 1919-го. В оба эти периода резко возрастала карательная практика чекистских органов.

Между тем, многие забывают, что Дзержинский трижды ставил вопрос об отмене смертной казни органами ВЧК. В конце января 1920 года вплоть до начала советско-польской войны в конце апреля этот запрет будет действовать. Более того, именно Дзержинский причастен к практике зачистки чекистских органов, вплоть до расстрелов.

Много мифов о «Железном Феликсе» просто рассыпаются, если привлечь архивные документы. Например, ему приписываются фразы, которые Дзержинский не говорил, и действия, которых не совершал. В интернете гуляет фраза, якобы произнесённая им якобы при образовании ВЧК в 1917 году: «Мы должны принять сейчас все меры террора, отдать ему все силы! Не думайте, что я ищу формы революционной юстиции: я требую организации революционной расправы!»

На самом деле придумал эту фразу Роман Гуль в своей эмиграционной книге «Дзержинский, начало террора». Стенограммы того обсуждения не сохранилось, и речь «Железного Феликса» была выдумана самим Гулем.

Другой пример: 25 сентября 1919 года произошёл взрыв в Леонтьевском переулке в бывшем особняке графини Уваровой, где размещался Московский комитет РКП (б). Он унёс жизни 12 человек, ранено было 55 человек. Впоследствии эмигрантскими кругами указывалось на массовые расстрелы в Москве в эти дни.

Характерно в этом отношении часто тиражируемое высказывание писателя Марка Алданова: «Всего в результате взрыва в Леонтьевском переулке было расстреляно несколько сот человек – точно никто не считал. Потом оказалось, что всё это досадное недоразумение: особняк в Леонтьевском взорвали не правые и не кадеты, а анархисты. Наиболее корректные из большевиков выражали даже некоторое сожаление: что ж делать, ошибка, погорячились…».

Но есть документальные источники, фиксирующие реальное положение дел. На следующий день после взрыва Московского комитета вопрос о возможности возрождения политики красного террора рассматривался на Пленуме ЦК, который принял решение, что происшедшее не должно отразиться на обычной деятельности ВЧК и губчека. В сообщении о Пленуме в печати говорилось: «Советская власть в России в настоящее время настолько крепка и сильна, что может, не впадая в нервность, сохраняя обычный темп работы трибуналов и комиссий по борьбе с контрреволюцией, не допуская случайных ошибок, которые имели место в прошлом году, навести страх на врагов и обезвредить их организации».

Кроме того Алданов, ссылаясь на мемуары некоего «коменданта МЧК Захарова» пишет: «Прямо с места взрыва приехал бледный как полотно, взволнованный Дзержинский и отдал приказ: расстреливать по спискам всех кадет, жандармов, представителей старого режима и разных там князей и графов, находящихся во всех местах заключения Москвы». Эту же цитату, также без указания источника, использовал и Роман Гуль. Только он ещё добавил уже о «тысячах расстрелянных». При этом «комендант МЧК Захаров» не идентифицируется с реальным работником ВЧК, нет и его воспоминаний. И перечисленные далее фамилии не выявлены, как расстрелянные 26 сентября. Таким образом, рассказ Алданова – чисто писательская мифология.

– А как насчёт пресловутых «перегибов на местах»?

– Исследовавший взрыв особняка Уваровой известный историк Сергей Павлюченков упоминал о попытках ввести ответный красный террор на местах. Почти все телеграммы с мест были с требованием его возобновить.

Так, заключённые-коммунисты Бутырской тюрьмы требовали «незамедлительного и поголовного расстрела всей буржуазии», бывших офицеров, губернаторов, помещиков, земских начальников и «видных лидеров продажных партий». Узники заявили, что готовы сами объявить террор таким людям, находившимся на тот момент в Бутырской тюрьме. Очевидно, что подобных требований, в случае массовых расстрелов, там просто не было бы. Бутырских же коммунистов призвали к порядку и запретили какие-либо формы коммунистической организации среди заключённых.

Следует отметить, что Дзержинский в этот период также выступал против террора. В частности, Павлюченков приводит материалы заседания Оргбюро от 13 октября, где Феликс Эдмундович в ответ на попытку введения массового террора в Калуге, предложил разослать циркулярную телеграмму во все губернии с подтверждением старого постановления о запрете вынесения смертных приговоров без санкции ВЧК…

– Однако мифология всё же рисует образ Дзержинского как «красного палача». Неужели историки готовы пойти на фальсификации ради того, чтобы доказать именно эту позицию?

– К сожалению, таких примеров десятки. Типичный из них – книга Анатолия Иванова «Неизвестный Дзержинский. Факты и вымыслы», которая была издана в 1994 году. Вымыслов там действительно больше чем фактов. Вследствие задачи автора – очернить Дзержинского.

В чём-то схожа в подходе к биографии «Железного Феликса» изданная в 2008 году работа Игоря Симбирцева. В ней есть отдельная 7 глава, посвящённая Дзержинскому. Отметим, что в отличие от Иванова, Симбирцев пытается создать более объективный образ Дзержинского. Некоторые его положения представляют, на наш взгляд, интерес. Среди них разделение «чекистской биографии» на период до и после 1918 года.

Также интересна авторская трактовка последних лет жизни Феликса Эдмундовича, где сделан акцент на его «усталость» и определённую «внесистемность». Вместе с тем, Симбирцев допускает грубые ошибки. Так мы «узнаём», что Дзержинский якобы никогда не вспоминал о своей матери после её смерти. Странно, что автор не читал дневник Дзержинского, его письма, в которых «Железный Феликс» о ней часто и проникновенно пишет. Его поступление в Виленскую гимназию автор книги трактует как уход из дома. По логике Симбирцева, все поступающие в гимназии «бегут» из дома. При том, что мама Дзержинского выехала вместе с сыном и долгое время жила вместе с ним.

Один из первых псевдонимов – «Переплетчик», Феликс Эдмундович якобы получил после побега из Нолинска (к слову бежал он не из Нолинска, а из Кая), хотя это было до его первой ссылки. Пытаясь осветить личную жизнь Дзержинского, Симбирцев не в курсе существования Сабины Файнштейн. Сын Дзержинского, Ясек Дзержинский, оказывается, родился в тюремной больнице, а не в тюремной камере, где вместе с женой сидела женщина-детоубийца…

Впрочем, далее в послеоктябрьский период также много подобных авторских ляпов и «открытий». От вроде бы небольших, таких как вербовка Филиппова в 1918-м, а не в 1917 году, как было на самом деле, до явной фальсификации. Осенью 1918-го Дзержинский выехал якобы в Швейцарию на курорты для поправления здоровья. Никакого лечения там не было, была встреча с семьёй, были позднее переговоры с германскими левыми социал-демократами и многое другое, но лечения не было.

Упомянем и «январский разнос Ленина» 1919 года Дзержинскому за ограбление ленинского автомобиля бандой Кошелькова. Какой мог быть разнос, если Дзержинский вместе со Сталиным уехали раньше, ещё за две недели, расследовать «Пермскую катастрофу» в Вятку и вернулись оттуда очень нескоро? Откуда взял этот разнос Симбирцев, который дважды в книге подаёт это как достоверный факт? Есть подобное и дальше, например, замечание о якобы разрыве Дзержинского с женой в 1923 году, которое делает автор, не заметив их совместного отдыха в этот и последующие годы. И снова утверждение следует без всяких ссылок на источники получения информации.

Поэтому важным является показать реального Дзержинского, а не продукт чьих-то махинаций. В реальности Феликс Эдмундовчи оказывается намного менее схематичным, чем в изображении справа и слева.

– Редко вспоминают о том, как Дзержинский отпустил арестованного философа Бердяева, офицера деникинской армии пианиста и композитора Всеволода Задерацкого и даже помиловал женщину, выстрелившую в него в Харькове в мае 1920-го. Какие ещё личные качества «Железного Феликса» обычно опускают его очернители?

– Он происходил из очень образованной семьи. Родственники Дзержинского со стороны матери (Янушкские) – представители виленской интеллигенции. По предкам он близок к Юлиушу Словацкому, выдающемуся второму или первому поэту Польши, наравне с Адамом Мицкевичем. В Варшаве скинули памятник Дзержинскому, а вместо него установили Словацкому. Однако они связаны кровно, и «Железный Феликс» незримо присутствует в Варшаве.

Его дед вместе с Мицкевичем учился и участвовал в польском освободительном движении, в семейном круге были самые крупные исследователи его творчества. Поэтому Дзержинский получил очень хорошее польское домашнее обучение, знал литературу, музыку и историю Польши досконально.

Феликс Эдмундович – человек слова и чести. Если давал какое-либо обещание, то непременно исполнял. При этом для Дзержинского были пределы, которые он не преступал. Особо относился к детям и женщинам. Известны десятки освобождений по распоряжению Дзержинского. Одно из них – освобождение жены адмирала Колчака.

Много пишется о Дзержинском и детях, об организации им деткомиссии при ВЧК в 1921 году. Однако «Железный Феликс» ещё ранее боролся за улучшение жизни детей. Основал в 1920 году детдом в Минске, добился в 1918-1019 годах детских пайков и пособий для всех детей без различия от социального происхождения. И сам лично вытаскивал детей с улицы.

– В своей книге вы упоминаете, что за петроградский период деятельности ВЧК по постановлениям чрезвычайных комиссии было расстреляно всего 16 человек, большинство из которых были бандитами. Однако впоследствии в ответ на «белый террор» ВЧК, как орган активной превентивной политики, был вынужден развернуть «красный террор». Насколько он был обоснован?

– Да, Дзержинский не был человеком всепрощающим. Он подписывал расстрельные списки. В первую очередь был беспощаден к бандитизму и преступлениям по должности. И считал, что только ВЧК сможет справиться с этими явлениями. Жёстко, после поездки в прифронтовую Вятку в начале 1919 года, он относился к белому офицерству. Здесь Феликс Эдмундович получил данные о массовых белых казнях, нескольких тысяч, после чего его отношение к белому офицерству резко изменилось.

При этом он не был причастен к крымским расстрелам 1920 года, поскольку был фактически отстранён от руководства ВЧК в тот период. Это не является голословным утверждением. Лишь в декабре полномочия Дзержинского как председателя ВЧК были подтверждены. И уже в следующем, 1921 году, он проведёт чистку крымских ЧК.

Жёсткой была политика Дзержинского к националистам. Например, известные приказы к петлюровцам. Характерны жёсткие меры, предложенные им руководителю украинских чекистов Василию Манцеву 2 августа 1921 года: «Ввиду интервенционистских подготовлений Антанты необходимо арестованных петлюровцев-заговорщиков возможно скорее и больше уничтожить. Надо их расстрелять. Процессами не стоит увлекаться. Время уйдёт, и они будут для контрреволюции спасены. Поднимутся разговоры об амнистии и т.д. Прошу Вас срочно этот вопрос решить».

– Дзержинский известен не только борьбой с контрреволюцией. К его достижениям вы относите создание единого промышленного бюджета, позволявшее финансировать промышленность по конкретным предприятиям и отраслям без дополнительного утверждения Наркомата финансов и Госплана. Что можно сказать об этом фронте борьбы «Железного Феликса»?

– Действительно, его деятельность на других должностях не менее значима. В течение длительного периода Дзержинский возглавлял народные комиссариаты внутренних дел и путей сообщений РСФСР. В качестве наркома НКВД РСФСР способствовал улучшению работы милиции, принятию нового положения о милиции и НКВД СССР.

В качестве наркома НПС добился восстановление железнодорожных перевозок в объёме необходимом стране. Обеспечил поставки зерна и мяса из Сибири зимой 1921-1922 года во время голода в Поволжье. В своей наркомовской деятельности неизменно поддерживал и защищал специалистов. В период после смерти Ленина, в начале 1924 года возглавил ВСНХ СССР, руководя им до своей смерти. В качестве руководителя промышленности СССР добился восстановления ключевых предприятий, роста производительности труда, основания новых предприятий.

Дзержинский – один из творцов НЭПа. По выражению известного политического деятеля Николая Валентинова, «Железный Феликс» был лучшим из советских руководителей промышленности в первые десятилетия Советской власти, выступал за рентабельность предприятий, против экономического давления на крестьянство, являлся сторонником единства в партии.

О Феликсе Эдмундовиче издано много книг, в этом году в сентябре в издательстве «Алгоритм» выходит моя книга «Дзержинский: от «Астронома» до «Железного Феликса». Я стремился показать разного Дзержинского. Собственно, авторское название было «Красное и белое Феликса Дзержинского». Красное и белое во многом определило биографию этого человека. Это были цвета его Родины – Польши, это цвета ярости, крови, гнева и одновременно рыцарственности, чистоты замыслов, бескрайнего пространства. Это цвета основных сторон Гражданской войны в России. Это образ Дзержинского, в котором переплелось красное с белым.

                 Беседовал Кирилл Чулков, «Конкретно.ру»