Спустя 5 месяцев после начала громкого процесса, за которым внимательнейшим образом наблюдала вся юридическая общественность области, известному новгородскому адвокату Андрею Мельникову вынесен приговор. Судья Людмила Фетисова признала юриста виновным в даче взятки оперуполномоченному управления наркоконтроля Алексею Яценко, но сочла «не нашедшим подтверждения» «мошенничество» в отношении некоей Валентины Константиновой, матери Николая Константинова, осужденного за нашумевшее в свое время убийство девушки, защиту которого также осуществлял адвокат Мельников.

Последнее слово

В своем последнем слове Андрей Мельников вновь говорил о том, что его дело было «организовано» с одной целью – вывести его «из игры»: по многим резонансным делам последнего времени, в которых он работал в качестве защитника, им были выявлены очень серьезные нарушения закона, которые допускали сотрудники правоохранительных органов ради «результата». В качестве примеров такого рода подсудимый адвокат привел «дело Пакшина» (того самого, который был оправдан присяжными по статье «бандитизм») и «дело Никифорова» (который обвиняется в организации взрыва ЧОП «Беркут»; судебный процесс по этому делу еще не завершен). В обоих случаях, утверждает Мельников, работниками правоохранительных органов были подброшены «вещдоки». По всем этим фактам адвокат делал заявления в правоохранительные органы. Никакого процессуального развития заявления не получили…

По мнению адвоката, тот факт, что «прокуратура стремилась вывести из дела» именно его, подтверждает
некрасивая история, случившаяся с другим новгородским адвокатом Игорем Хребтовым (об этой истории «ННГ», кстати, уже рассказывала в статье «Двойка для адвоката» - 3 мая 2007 г.). Тогда, напомним, Хребтов «попался» на том, что явно вымогал у клиента деньги под «незаконные действия», обещав договориться с гособвинителем. И была сделана аудиозапись, полностью это подтверждающая. Но, получив запись-компромат, сотрудники ФСБ уголовное дело в отношении Хребтова не возбудили, хотя «развод» был чистой воды. А в отношении адвоката Мельникова, без колебаний, направили материалы в прокуратуру. В этом адвокат Мельников и усматривает «двойной стандарт». Как, кстати, и в совсем «свеженьком» деле (о нем «ННГ» тоже уже рассказывала – «Меченые офицеры», 13 июня 2007 г.), когда при получении денег были задержаны с поличным начальник отдела СУ при УВД Новгорода подполковник Юрий Романюк и следователь того же отдела капитан Светлана Семенова. В этом случае дело, правда, возбудили, но по статье, предусматривающей ответственность за мошенничество, а не за получение взятки: в прокуратуре пришли к выводу, что офицеры «блефовали» - они не могли сами принять решение, оставить взяткодателя под подпиской о невыезде или арестовать. Такое решение, действительно, принимает суд, но… никуда не денешься: на основании ходатайства следственных органов. Так что, и правда, некая двусмыслица присутствует.

И еще многие известные в юридическом сообществе фамилии и дела поминались в последнем слове адвоката, которое было прервано судьей только один раз под предлогом того, что «это к делу не относится». А адвокат считает, что все факты злоупотреблений со стороны сотрудников правоохранительных органов к делу относятся, потому как… Что позволено Юпитеру, то не позволено быку?

Впрочем, «метод аналогий» – действительно не оправдание. Лишь так, штришок к существующим в Новгороде реалиям. Что же до сути обвинений, предъявленных адвокату Мельникову, то, напомним, было их два.

«Лицо» или приятель?

Андрея Мельникова задержали в тот самый момент, когда он передал оперуполномоченному управления наркоконтроля Алексею Яценко 28 тысяч рублей (эквивалент 1 тысячи долларов США). В момент задержания деньги, упакованные в конверт, мирно покоились между двумя передними сиденьями автомобиля. Мельников не отрицал, что эти деньги подполковнику наркоконтроля передал именно он. Но… Как считают адвокаты Мельникова, чтобы квалифицировать действия Мельникова именно как дачу взятки, в первую очередь нужно ответить на два вопроса. За что? И – кому?

С ответом на второй вопрос, казалось бы, все ясно. Оперуполномоченному Яценко, который, кстати, в прошлом был хорошим товарищем подсудимого. Но является ли он в этой ситуации «должностным лицом», – а без этого ч.2 ст. 291 УК РФ «не работает» (дословно она расшифровывается так: «дача взятки должностному лицу за совершение им заведомо незаконных действий»). И вот с этим-то все не так просто, как может показаться на первый взгляд. Следствие и суд установили, что деньги были переданы родственниками некоего Радомира Чаадаева, который в то время был обвиняемым по делу о сбыте наркотиков. Но не в Новгороде, а в Боровичах. И, разумеется, расследовал это дело не новгородский оперуполномоченный Яценко, а боровичский следователь Смирнов. И только он мог поставить свою подпись под постановлением о переквалификации дела с ч. 3 на ч. 1 ст. 282 УК РФ, под ходатайством об изменении меры пресечения с ареста на подписку о невыезде. А именно к этому, по версии обвинения, стремились родственники Чаадаева и адвокат Мельников. Так что, по мысли защиты, в этом случае ч. 2 ст. 291 УК РФ можно было бы применить, если деньги были переданы самому следователю Смирнову, который в этой ситуации и выступает в качестве «должностного лица». Но не оперуполномоченный Яценко.

Другой вопрос – за что? Как утверждал сам Мельников, не за то, чтобы Яценко «посодействовал» в совершении противозаконных действий и «повлиял» на Смирнова, а ради того, чтобы помог получить информацию, зачем следователь Смирнов «завышает» квалификацию действий Чаадаева, добавляя к сбыту наркотиков ещеи квалифицирующий признак «в составе организованной группы»… Впоследствии, кстати, предположение адвоката о том, что следователь искусственно «утяжеляет» ответственность Чаадаева, косвенно подтвердилось: суд признал его виновным все-таки не по ч. 3, а по ч. 1 ст. 282 УК РФ.

Но все эти доводы защиты касательно первого эпизода обвинения суд признал несостоятельными. И хотя действительно не оперуполномоченный Яценко был наделен правом подписывать документы, «облегчающие» участь Чаадаева, суд решил, что он, Яценко, мог, «используя служебное положение и связи, лично и через оперативных сотрудников боровичского отдела УФСКН оказать влияние на следователя Смирнова».
Именно за эту историю адвокат Мельников и приговорён к 3 годам реального лишения свободы в колонии общего режима с лишением права осуществлять адвокатскую деятельность на 3 года.

«Дэнги давай!»

А вот со вторым, очень любопытным «эпизодом», демонстрирующим всю кухню двуединства «защита-обвинение» как бы изнутри, конфуз получился.

«Эпизод» произрастал из трагедии, происшедшей в Новгороде еще осенью 2004 года, когда в подъезде одной из многоэтажек на улице Кочетова была найдена мёртвая девушка. С неё была сорвана одежда, а тело изрезано чем-то наподобие зловещей «розочки».
Тогда оперативники провели большую, кропотливую работу. Удалось установить свидетеля, который видел, как в день убийства девушка спускалась по лестнице к парню – тому самому Николаю Константинову. Когда в его дом приехали оперативники, сразу же обратили внимание на то, что на ботинках парня просматриваются пятнышки бурого цвета… В тот же день Константинов признался в совершении этого преступления.
Адвокат Мельников был не первым, к кому обратились родственники подозреваемого за юридической помощью. Первым был другой новгородский адвокат – Константин Пакин.

– Когда я принял на себя обязанности по защите Константинова, – рассказывает адвокат Пакин, – от его матери получил аванс. Потом я сходил на допрос к следователю, познакомился с обстоятельствами дела, с подозреваемым, который уже дал явку с повинной, и… понял, что рассчитывать на оправдательный приговор, как хотела того мать Константинова, не приходится. Сказал ей об этом. Через некоторое время она мне позвонила и заявила, что такой адвокат ей не нужен, и потребовала вернуть деньги. Я почувствовал, что имею дело, скажем так, со своеобразным человеком, поэтому вернул ей все до копейки, несмотря на то, что определенная работа была мною проделана. После меня за дело взялся Мельников. Как это принято у адвокатов, позвонил мне. Помню, я предупредил коллегу: смотри, проблем не оберешься…
Пока шло следствие, а потом суд, проблем у адвоката Мельникова еще не было. Более того, когда приговор Николаю Константинову был оглашён (10 лет лишения свободы), говорят, что мать осужденного благодарила адвоката и даже подарила бутылку коньяка.

Но позднее, как утверждает защита Мельникова, на горизонте появился еще один адвокат - Михаил Шнееров (в настоящее время лишен статуса адвоката, правда, по другому поводу), уже тогда имевший очень неоднозначную репутацию. Многообещающий (в смысле – клиентам) адвокат пообещал вытащить парня из тюрьмы и «найти настоящего убийцу». Даже не знакомясь с делом, заявил, что доказательств – никаких. И тогда, говорят, прозвучало: Мельников «присадил» Константинова. Мать, естественно, воспряла. Только один нюанс… Вытащить парня из тюрьмы Шнееров намеревался за деньги, большие деньги. Таких денег у семьи уже не было. Где ж их взять? И тогда на семейном совете было решено: у Мельникова. За что ж ему заплачено, если вместо того, чтобы добиться оправдания сына, он его «присадил»? К Мельникову отправилась мать и потребовала, чтобы он вернул «неотработанное». Требование вначале вызвало недоумение, но потом, посоветовавшись с коллегами из комиссии по вопросам адвокатской этики, Мельников вернул женщине 3 тысячи долларов, полученные как гонорар за работу.

Относительно того, как в прокуратуре появилось заявление Константиновой на предмет привлечения Мельникова еще и к уголовной ответственности, связанной с тем гонораром, существуют две версии. По одной, Константинова сама из теленовостей узнала о том, что адвоката задержали совсем по другому делу. По другой версии, зная (оперативная информация!), что у Константиновой случилась конфликтная ситуация с адвокатом, в прокуратуре ей настойчиво предлагали «заявить на Мельникова». И она заявила, что якобы он получил часть этих денег (2,5 тысячи долларов) не в качестве гонорара, а «под судью и прокурора». Но не отдал их ни судье, ни прокурору, поэтому, мол, сыну «десятку» и дали. Заявление Константиновой «в работу» взяли, более того, признали ее потерпевшей. А этот статус давал право на то, чтобы требовать возмещения морального вреда. И она потребовала – в размере 120 тысяч рублей (для контраста: за убийство девушки суд взыскал с Николая Константинова 50 тысяч рублей). Аппетиты, аппетиты…

Суд, однако, их умерил, признав, что по этому эпизоду «предъявленное Мельникову обвинение подтверждения не нашло». И потому не нашло, что Константинова путалась в деталях. И потому, что ее версию поддержали только родственники. Но даже бывшие подруги, от знакомства с которыми она отказывалась в суде и очень не хотела, чтобы они вообще давали показания, говорили, что ни о каком вымогательстве взятки со стороны адвоката они не знали. А на вопрос, почему испортились отношения с Константиновой, одна из свидетельниц ответила так: «Отношения испортились из-за неправильного отношения Константиновых к совершенному их сыном убийству: безнравственно искать убийц, зная, что ни кто другой, а именно их сын совершил это убийство, безнравственно обвинять адвоката, который помогал их сыну получить как можно меньший срок, отбирать у него заработанные деньги». И, наконец, суду был предоставлен договор, заключенный между Константиновой и Мельниковым, где фигурировала сумма гонорара: те самые злополучные 3 тысячи долларов, без всяких поправок на «судью и прокурора»… Именно столько, как показывает практика, сегодня получают в Новгороде адвокаты, защищающие человека, обвиняющегося в убийстве.

Таков промежуточный финал «адвокатского дела» (промежуточный, поскольку никто не сомневается, что участники процесса попытаются оспорить приговор в кассационном порядке).

И еще… В процессе судебного следствия адвокаты Мельникова неоднократно делали заявления о нарушениях норм уголовно-процессуального кодекса со стороны работников прокуратуры, расследовавших это дело. Теперь суд подтвердил это официально. Наряду с приговором, судья Фетисова огласила частное определение, в котором внимание прокурора области обращается на установленные факты нарушений его подчиненными действующего уголовно-процессуального законодательства.

Алексей КОРЯКОВ

Новая Новгородская газета 29 (412)