Очень хочется, чтобы вы опубликовали это письмо. Пусть моя нелепая жизненная история предостережет людей от подобных жизненных ситуаций.

Я простой рабочий человек. Детские и юношеские годы прожил в одном и том же селе, и сейчас жил бы там, если бы местная власть не выселила меня на улицу...

Моя история, на первый взгляд, проста, но на самом деле очень запутана. Мы приехали в эту деревню, когда мне было три года. Жили в квартире. В то время (это 1979 год) названий улиц и нумерации домов не было. В 1993 году моему отцу предложили работу дежурного на электроподстанции и предоставили служебный дом, куда мы и переехали всей семьей, выкупив старую квартиру. Зимой 1994 года я ушел в армию и вернулся в этот же дом.

В 1997 году моя сестра вышла замуж и ушла жить в старую квартиру, и мы остались в своем доме втроем.
В 2000 году от безысходности положения (невозможно было трудоустроиться) я поехал в Санкт-Петербург к маминой сестре, стал работать. Но регулярно приезжал домой.

В декабре 2002 года дом наш перешел на баланс муниципалитета, и тогда мы его решили приватизировать. Мама стала собирать документы на мое имя. Но в местной администрации ей отказали в приватизации, мотивирую все тем, что у нас уже есть собственность – дом. Но собственность-то купленная, а не приватизированная!

В 2002 году я (все мы через это прошли) меняю свой паспорт на новый, где мне просто ставят штамп прописки: село Никановская, так как дом, как я уже говорил, не имел ни номера, ни улицы (другие улицы на селе уже существовали).

Когда я в июне 2004 года приехал на похороны к маме, наш дом под номером 8 стоял на Школьном переулке.
После похорон я обратился в местную администрацию с просьбой уточнить в паспорте мою регистрацию, то есть вписать название улицы и номер дома, и заместитель главы выполнила мою просьбу.
Тем временем мой отец, который и до смерти матери любил «поддать», стал еще больше выпивать, и его уволили с работы. Глава администрации устраивает на место отца свою родственницу. Вместе с председателем колхоза и участковым они пришли к моему отцу и вразумительно объяснили, что деваться ему некуда, кроме как пойти работать в колхоз. Ему предложили освободить дом и переехать в «благоустроенную» квартиру. Отец сказал, что вообще-то здесь проживает еще и сын, на что они ответили: «Сын для нас не проблема, с ним разберемся».

Вот и приехал я в один прекрасный осенний день домой после работы (с 2005 года я жил в Череповце), но двери были закрыты на чужой замок. Позвонил участковому, но он сказал, что занят. Я поехал на квартиру к отцу, нашел его в нетрезвом состоянии. Потом узнал, что его переселили туда, где был прописан еще один человек, и за квартирой был большой долг. Кроме того, у отца был потерян паспорт, но и этот факт не помешал местным чиновникам совершить сделку.

В этот же день я поехал в Белозерский РОВД и написал жалобу. Собранные материалы дела передали в районную прокуратуру, откуда пришло постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Вместо этого возбудили уголовное дело против меня. Хотели применить статью 327, пункт 1 (подделка документов), но не получилось – экспертиза показала, что запись в паспорт внесла заместитель главы администрации – ответственное лицо. Тогда закрутили новое дело. Во-первых, на несколько месяцев забрали паспорт сначала на исследование, потом на экспертизу, и так я жил более трех месяцев, не чувствуя себя гражданином РФ. Они хорошо понимали, что я без паспорта никто: ни адвоката нанять, ни денег с книжки на расходы взять. Я был загнан в тупик. Мне так и говорили: «Откажись от дома, признай свою вину, и ничего не будет». Но я не согласился.

В конце концов, дело мусолили-мусолили и закрыли. А в доме по-прежнему продолжают жить чужие люди. Вот так люди и оказываются одним мигом в бомжах.

Не один адвокат мне уже сказал: «Мы думали, что так поступают только черные риэлтеры в крупных городах типа Москвы и Санкт-Петербурга, а не в сельской глубинке».

Правильно гласит поговорка: «От сумы да от тюрьмы не зарекайся». Теперь-то я понимаю, что тоже был уже одной ногой за решеткой, стоило лишь сознаться в том, чего я не совершал. А сколько невиновных сидит сейчас по всей России! А сколько бомжей гуляет не по своей воле!

Сейчас я снимаю квартиру в Череповце. Надеюсь, что справедливость восторжествует, и я верну дом.
Эдуард СМЫСЛОВ, Череповец.

Подобные письма по квартирным вопросам не так уж и редки в нашей редакционной почте.
Вологжанка Татьяна Сергеевна ШУБИНА взяла на воспитание из детдома девочку и обнаружила, что несколько лет назад с жильем, где были прописаны Люда и ее брат Олег, был произведен обмен, ущемляющий права детей. Документально вроде бы все благопристойно и даже милосердно – детей из трехкомнатной квартиры в старом деревянном доме переселили в четырехкомнатную благоустроенную большей площади. Но дом тот является памятником архитектуры XIX века, и, как раритет, расположенный в центре города, имеет особую ценность, которой в будущем девочка могла бы распорядиться более разумно и эффективно. Кроме того, при осуществлении сделки произошло уменьшение как общей, так и жилой площади, приходящейся на долю девочки (в квартиру была прописана еще и ее взрослая родственница). Вернуть все на свои места мешает тот факт, что в деревянном доме теперь расположен офис и официально он уже не считается жилым.


«Представьте себе такую ситуацию, – пишет нам Александр Васильевич КАЗАРИН из поселка Нифантово Шекснинского района, – приезжаете вы из командировки к себе домой, а замок на двери кто-то поменял, ключ ваш к нему не подходит, а на вашей законной жилплощади уютно расположились незнакомые люди. Скажете, такого быть не может. К сожалению, может.

В 1990 я устроился работать на птицефабрику, и мне было предоставлено койко-место в одной из квартир, где проживали еще два человека. Отмечу, что право на жилье я получил навсегда, а не только на время работы.

В 1994 году я трудоустраиваюсь в другое место, но живу по этому адресу на своих законных шести метрах. Шло время, съехали соседи, причем один из них умудрился прописать на свою жилплощадь друга из Киргизии. Тот привез жену и маленького ребенка.

В 1999 году сельсовет присвоил муниципальному дому статус общежития и передал его в аренду птицефабрике, что, по-моему, противоречит Гражданскому кодексу РФ.

После долгого разбирательства (а это нервы и весьма значительные финансовые затраты) 10 ноября 2004 года районный суд подтвердил мое право на проживание в данной квартире. Вроде бы все справедливо. Но скажите, возможно ли проживать в однокомнатной квартире семье вместе с чужим мужчиной? Такая вот трагикомедия, почти по Зощенко. Даже по законам общежития в комнате, где проживает мужчина, разрешается разместить только другого мужчину.

Пришел я домой, а меня вселившиеся жильцы опять не пускают, и плевать им на решение суда. Местные власти вновь самоустранились от проблемы. Одним росчерком пера сельсовет поменял статус жилому дому и приобрел возможность проводить различные квартирные махинации.

Конечно, я не одинок в своем горе. Просто, не каждый гражданин выдержит долгие тяжбы и хождения по судам.

В подобных драматичных эпизодах мы видим во всей красе кризис коммунального хозяйства. Но самое печальное, что те, кто должен заботиться о соблюдении прав граждан, наоборот, ущемляют их, используя свое служебное положение, преследуя свои меркантильные цели, зачастую нечестным способом. Эта статья своего рода громкий крик о помощи, о привлечении общества к общей проблеме. А на сегодня ситуация такова: если мы сами себе не поможем, то надеяться, точно, больше не на кого».
Что-либо добавить к выводу нашего читателя сложно.

Раздел ведет Светлана Шубина.

Красный Север, № 87 (26013)

Вологодская область