Лед не тронется, господа

Директор Музея Арктики и Антарктики, известный полярник Виктор Боярский, вернувшись из очередной северной экспедиции, был немало возмущен тем, что в СМИ опять начали распространять информацию о выселении музея из здания бывшей церкви на улице Марата. Нам он рассказал о том, что происходит с музеем, и о том, чего с ним не происходит.

– Так музей выселяют?

– Об этом говорится с 1991 года, были попытки куда-то нас принудительно выселить по бумагам, потому что физически нас не выселить, это совершенно ясно. Судов очень много было, но в результате сейчас у нас здание осталось в оперативном управлении на балансе, и отсюда нас могут только попросить переехать, если нам построят хорошее новое здание где-то в центральной части города. Пока этим никто не занимается.

- То есть вы не против выселения как такового?

- Кто же будет против? Это глупо. Это здание хорошее, но не позволяет нам развиваться. Но если говорить о новом здании, надо говорить полностью об изменении концепции музея. Здесь, в условиях замечательной церковной архитектуры, понятно, никакой цифровой экран не ввернуть. Поэтому нам остается застыть и поддерживать все на имеющемся уровне – единственное, что реально сделать без денег.

– Так, значит, экспозиции сейчас не пополняются?

– Фонды пополняем в основном за счет подарков. Сейчас из экспедиции с Командорских островов я привез фотоматериалы преимущественно. Реже привозим артефакты из экспедиций, в которых музей участвует прямо или косвенно, выставляем их на выставках. Второй этаж практически полностью посвящен временным выставкам по поводу той или иной даты. В целом могло бы быть и лучше, но сейчас лето – традиционно мертвый сезон для музеев, особенно для нашего, поскольку наш основной посетитель – школьники, а иностранных туристов в такие музеи проблематично затаскивать, потому что они ходят в основном по отработанным маршрутам. Поэтому лето считается у нас таким временем для ремонтов, переделок, так далее.

– А зачем молодежи нужен музей именно Арктики и Антарктики, а не чего-нибудь другого?

- Они позволяют проявлять такие черты характера, что в обычной жизни могут быть и не востребованы. Условия работы там таковы, что требуют от человека полной отдачи. Хотя, я считаю, что жизнь в большом городе для человека ответственного ничуть не менее сложная, а то и сложнее, чем в Арктике. Социальная несправедливость – мама не горюй. В Арктике ты этого не видишь, там проблема, что все время ветер в морду. А здесь с этим ремонтом, например – если деньги есть, зачем музей четыре года держать в лесах? Опять же с выселением: государство само ратует за то, чтобы нас перевезти, не только церковь – вот что непонятно.

Вся культура на цыпочки становится перед церковью, а остановить-то надо бы попов, пока не поздно. Детям нужен музей. Я все-таки думаю, что эта романтика еще не умерла, слава богу, и не умрет. Ореол полярников, конечно, померк, надо хотя бы поставить образ на достойное место, восстановить в сознании людей, что есть такая каста – полярники. Люди, которые не просто ставят никому не нужные рекорды – которые просто там работают. Наша задача, чтобы молодежь не на фантастических героях, а на реальных фактах училась строить свою жизнь.

А по поводу переезда – переехать мы можем в лучшие условия, в худшие мы переехать не можем.

– У вас, как я понимаю, особого желания менять помещение нет?

– Просто я не верю, что сейчас кто-то что-то будет делать, будут выделены достаточные деньги государством, нужен масштаб. Лично я этим не буду заниматься – мне этого музея хватает вполне. Для меня главное, чтобы это дело не умерло, и мы поддерживаем его на достойном уровне, сейчас еще музей починят снаружи – будет вообще красиво.

– А когда его все же починят?

– Когда починят - пока никто не знает. Деньги наконец выделили после четырехлетнего перерыва, работы теперь пойдут.

– Может, надо все-таки церковь в церковное здание вернуть?

– Я очень прохладно отношусь к этим попыткам. Ну что здесь будут эти полтора человека скучать, биться лбом? Это же единоверческая церковь: их всего 25 человек в 5-миллионном городе. Владимирский собор в 100 метрах – пойдите туда, зачем на каждом углу церковь нужна? Что у нас, богадельня, а не город? Музеи должны стоять, библиотеки. Одну церковь поставили – достаточно; мое отношение к этому такое. Я бы не множил храмы. Правильно к этому советское правительство относилось: нет попов? – давайте музей сюда. А сейчас все понеслись в обратную сторону, молиться стремятся. И вместо школьников здесь будут эти 25 человек, зачем это надо?

– В религиозных СМИ уже не раз писали, что вопрос с этим зданием решенный, что оно будет возвращено церкви.

– Мои сладкие... пускай пишут.

– Военно-морской музей собираются выселить из Биржи, его кронштадтский филиал – из Морского собора. Может, стране сейчас нужны церкви и биржи, а не музеи?

– В здании Военно-морского музея изначально и была биржа, но даже специалисты в биржевом деле говорят, что такого здания ей не надо. Это, конечно, помпезно – такое здание на Стрелке, но, кроме понтов, ничего в этом нету. Не нужно такое здание бирже. В этом, конечно, усматривается нехорошая тенденция пренебрежительного отношения государства к музеям. Это только в Питере, а, например, в Костромской области сейчас тоже огромный музей – 30 тыс. единиц хранения – выселяют, чтобы место освободить.

– Но вы то занимаете реальное церковное здание.

– Сколько нужно этих храмов? Ну, есть они – и слава богу. Где были склады – я только за то, чтобы туда церкви снова въехали, а где богоугодное заведение – нельзя его на улицу выставлять. Я считаю музей богоугодным заведением, потому что он детей воспитывает. Там (показывает наверх) люди радуются, что здесь находится такое учреждение. Музеям отдавали самое лучшее, потому что они должны притягивать людей своей атмосферой, аурой. Наш музей уже 70 лет стоит на этом перекрестке, с 30-х годов. В любом случае, музей у нас единственный в стране. Нас 5 миллионов людей в городе поддерживают, и один поп против. Курсанты из училища сказали, что если нас тронут, они никого к музею не подпустят.

Аркадий Гатов

© «ГОРОД», № 28