Почти 5 лет дело о гибели мэра Великого Новгорода Александра Корсунова покоилось среди дел, как говорили в народе, «замятых». И превратилось в белое (или темное?) пятно в истории города.

Официальной версией оставалась версия фантастическая, больше похожая на сюжет американского фантаста Стивена Кинга. И, признаться, общественность города уже отчаялась получить ответ на вопрос, как в действительности погибло первое лицо города. Ответ мог дать только суд.

Но суд «отменили»: уголовное дело было прекращено «за примирением сторон» (а «сторонами» являются Елена Бельдиева, помощник Корсунова по работе в мэрии, и Марина Корсунова, вдова мэра). Мало кто надеялся, что «реанимация» дела когда-нибудь состоится. И сообщение о том, что областная прокуратура отменила постановление о прекращении уголовного дела как незаконное (в деле отсутствуют доказательства примирения сторон и заглаживания причиненного вреда) и передала его в Новгородский районный суд

«Кристина 2106»

В сообщении милицейского пресс-центра со свойственной ему лаконичностью значилось лишь: «8 сентября 2002 года в 22 часа 15 минут в дежурную часть УВД поступило сообщение о том, что в Новгородском районе произошло ДТП, в результате которого погиб мэр Великого Новгорода Корсунов Александр Владимирович.
Лицо, совершившее ДТП, установлено». И все. При каких обстоятельствах совершено ДТП? На каком участке трассы «Россия»? Что это за «лицо, совершившее ДТП»? Ситуацию чуть-чуть прояснил тогдашний прокурор области Анатолий Чугунов. От него, например, я узнал некоторые, до поры до времени не укладывавшиеся в голове, подробности. В частности, что ДТП совершено вовсе не на трассе «Россия», а в уединенном местечке с названием Шарматово (оно, кстати, не обозначено на картах области), где находится база отдыха первых людей области и города. Но самой загадочной подробностью было то, что Корсунов погиб вовсе не как водитель, не как пассажир, а как… пешеход. А вот фамилию «лица, совершившего...» долго не называли.

Утром 9 сентября я отправился в само местечко Шарматово. На удивление, никаких «кордонов», никаких «постов» по дороге уже не было, лишь не очень страшный «кирпич», установленный на месте въезда в саму «зону отдыха». Что несказанно удивило, так это то, что в самом Шарматове практически ничего не напоминало о воскресной трагедии. Своими глазами я увидел лишь разбитые камни ограждения клумбы и следы мела на асфальте, которые обычно оставляют, когда обводят контуры тела потерпевшего.

Как в таком сугубо дачном интерьере могло быть совершено ДТП, результатом которого стала смерть человека, лично для меня, водителя с 15-летним в ту пору стажем, было загадкой, потому как асфальтированный участок в дачном массиве составляет всего каких-то 50 метров. И разогнать машину так, чтобы она не только сбила человека, но и «перескочила» и его, и бордюр, здесь, по моим наблюдениям, было просто невозможно – технически. Но никакого иного объяснения ЧП тогда не предлагалось.

Возбудили уголовное дело, следствие по которому продолжалось около 5 месяцев. Периодически журналисты набирали номера телефонов следственных и прокурорских работников и задавали дежурный вопрос о состоянии дела и его перспективах. Журналистов успокаивали: следствие, мол, идет своим чередом, истина все ближе и ближе. Ближе к окончанию следствия стало известно-таки и о том, кого подозревают в «причинении смерти по неосторожности» – помощницу мэра Елену Бельдиеву, вместе с которой накануне Корсунов вернулся из командировки в Череповец и отправился в Шарматово, чтобы отдохнуть.

Но было совершенно непонятно, почему за рулем машины ВАЗ-2106 Корсунова оказалась женщина, не имеющая навыков вождения? Зачем она села на сиденье водителя, если здесь же был и сам водитель? Зачем завела двигатель? Муссировалась, например, версия, что мэр, пребывавший в отличном расположении духа, вознамерился поучить свою помощницу «ездить на машине». А она, запутавшись в управлении, вместо того, чтобы поехать вперед, включила заднюю передачу… Но в прокуратуре поправляли: наезд, мол, совершен при движении вперед. И все равно не верилось, что Бельдиева, находясь за рулем чужого автомобиля и не умея им управлять, неожиданно так рванула с места «шестерку», что сбила находившегося неподалеку хозяина машины, сломав ему ноги и позвоночник.
…Стивен Кинг, написавший роман «Кристина» о взбесившейся машине по имени Кристина, которая уничтожала всех, кто ей не нравился, отдыхает…

«Он пропал...»

Впрочем, и эту очень непростую и малоубедительную версию можно было как-то попытаться понять, если бы Елена Бельдиева смогла воспроизвести ее более-менее связно в суде. Но весной 2003 года, когда обвинение Бельдиевой было предъявлено и решался вопрос о направлении дела в суд, новгородцев поджидала новая сенсация: как утверждали представители правоохранительных органов, к ним поступило заявление от вдовы мэра Марины Корсуновой с просьбой прекратить дело в связи с примирением сторон.

Просьба была удовлетворена. Как пояснял прокурор Новгородского района Василий Бойцов, уголовно-процессуальный кодекс такую развязку допускал, так как преступление, в котором обвинялась Бельдиева, относится к категории преступлений средней тяжести. По словам В. Бойцова, прокуратура района согласилась с ходатайством Корсуновой, чтобы «лишний раз не травмировать ее психику». Бельдиева с идеей примирения сторон с готовностью согласилась.

Но - один нюанс… «Примирение сторон», как основание прекращения уголовного дела, предусматривает признание виновным своей вины.

В ту пору это было именно так. В ходе следствия Елена Бельдиева признавала, что смерть мэра – на ее совести. А обстоятельства гибели Александра Корсунова в ее интерпретации того периода звучали так.
Из протокола допроса от 9 сентября 2002 года, подписанного Бельдиевой собственноручно:
«Около 21.30 мы стали собираться домой. Александр Владимирович, вероятно, включил двигатель, я этого не помню. Затем сказал, чтобы я на что-то нажимала, чтобы что-то включить или выключить, я этого не помню. Я в машину садиться не стала, а нажимала на какие-то педали, на рычаги какие-то, сказать не могу. Когда машина поехала, Александр Владимирович сбежал с крыльца и пытался ее остановить. Как-то он оказался перед машиной, после чего ее начало трясти, и Александр Владимирович пропал». Далее, согласно объяснениям Бельдиевой, она увидела, что он уже раздавлен машиной.

В этих объяснениях слишком много неопределенных местоимений и недосказанности («не помню», «на что-то нажимала», «сказать не могу» и т.п.). Но это не смутило следственные органы. Начальник следственного управления областного УВД того периода Вячеслав Старков «элементы недосказанности» и «провалы» в показаниях Бельдиевой объяснял тем обстоятельством, что экспертиза, проведенная после ЧП, обнаружила в организме подозреваемой следы алкоголя.

К тому же, как выяснилось, следствию удалось заручиться свидетельствами человека, к которому – первому –
Бельдиева обратилась за помощью. А этот человек подтверждал, что вечером 8 сентября он услышал крики и плач. В дом вбежала женщина. «Помогите! Помогите!» - просила она. Когда бежали к месту происшествия, женщина, по словам свидетеля, говорила, что Корсунов… сам кинулся под автомобиль.
С официальной версией, правда, решительно не согласовывалась одна деталь: на руле автомобиля отпечатки пальцев Бельдиевой отсутствовали. Чем это можно было объяснить? Единственным: садясь за руль, женщина надела перчатки (а на дворе – тёплый сентябрьский вечер). Перчаток, разумеется, в обозримом пространстве обнаружено не было.

Отсутствие «пальчиков» не вписывалось в созданную следствием конструкцию. Но эту «мелочь» просто опустили. Зато к доказательствам виновности причислили, например, заключение экспертизы, подтвердившей, что на поверхности одежды Бельдиевой обнаружены микроволокна, сходные с тканью чехлов машины Корсунова. Только что это доказывало?.. Никто ведь и не отрицал, что Бельдиева находилась в салоне машины Корсунова: на ней Корсунов и его помощница приехали в Шарматово. А чехлы, как это обычно бывает у автолюбителей, на всех сиденьях одинаковые.

Очень длинное многоточие

Сенсационное примирение оставило, как принято говорить, больше вопросов, чем ответов, которые не получены и по сей день. Финалом многотрудного расследования стало многоточие. Многоточие, растянувшееся на пять лет…

Теперь тем более вспомнить все и воссоздать картину трагедии, разумеется, непросто. А скольких свидетелей придется вызвать в суд! И каких!.. Но шанс получить ответы на те самые вопросы, столь долго будоражившие общественность города, с передачей дела в суд для гласного рассмотрения все же появился. Не ошибаюсь ли я (а вместе со мной и тысячи новгородцев), покажет ближайшее время. Начаться процесс должен в течение месяца.

Стоит лишь добавить: говорить о том, что непричастна к смерти мэра, Елена Бельдиева стала уже после прекращения уголовного дела. Говорила – на неофициальном уровне. И всё же - говорила. Об этом стало известно и нам, журналистам. Не поинтересоваться у «первоисточника», с чем связано столь кардинальное изменение отношения и к трагедии, и к уголовному делу, было просто нельзя.

Тогда Бельдиева согласилась на встречу. Была, правда, немногословна, но подтвердила, что не она – источник гибели мэра Корсунова: «На чем основывались обвинения, не понимаю; разобраться, что произошло, должно было следствие».
После этого я попросил, помню, рассказать, что же было на самом деле. Сделать это тогда она отказалась, но добавила: может быть, и придет время…

Оно пришло?

Алексей КОРЯКОВ

Новая новгородская газета №28