Исключенные из общества

Более того, один из участников собрания (просивший не назвать его имени) довольно недвусмысленно дал понять, что и попытки общественных организаций хоть каким-то образом изменить ситуацию (проводить среди проституток санитарно-просветительскую работу, раздавать бесплатные средства защиты, направлять в стационары и т.д.) с недавнего времени начали наталкиваться на требования от администраторов государственных лечебных учреждений оплачивать услуги врачей. Пока общественные организации могут платить. Но аппетит приходит во время еды, и суммы в счетах все увеличиваются. С учетом того, что поступление западных грантов в Россию за последнее время снизилось и будет последовательно уменьшаться (поскольку страна перестала считаться державой с переходной экономикой, и в России наблюдается экономический рост), дело может закончиться тем, что врачи возьмут за правило получать деньги от НКО, а те уже не смогут платить. Решению проблемы распространения наркомании, ВИЧ и прочих «стыдных» заболеваний, это, разумеется, никак не поможет. Снижению уровня проституции тоже.
<z>Справка: По данным организации Гуманитарное действие, рост заболеваемости иммунодифицитом среди уличных проституток-наркоманок на 8% выше, чем среди обычных потребителей наркотиков (25% против 17%). По данным Госсанэпиднадзора, в 2001 году каждая пятая уличная проститутка являлась носителем СПИДа.
Распространение же такого венерического заболевания как сифилис, среди наркоманок-проституток в три раза превышает показатели среди других групп (30% против 10%). Соответственно, все эти «прелести» получают в виде услуги и клиенты уличных проституток. По некоторым данным, за одну ночь уличная путана может обслужить 4-5 человек.</z>
Проблему проституции в нашем обществе принято рассматривать только с либо позиции легализации, либо полного запрета. Основной аргумент сторонников процесса легализации заключается в том, что государство будет получать налоги, а проститутки, собранные в одном месте, неизбежно будут вынуждены проходить медицинское обследование (так же, как продавцы, работники детских садов, сотрудники общепита). Противники заявляют, что секс-индустрия – это безнравственно и ее узаконивание будет способствовать разложению общества. На этом основной перечень аргументации с обеих сторон исчерпывается.
Однако, по убеждению Майи Русаковой, руководителя общественной организации Stellit, точки зрения сторонников и противников легализации проституции базируются, в основном, на мифах.
Миф I. Никто и никогда не считал с точки зрения экономики финансовый объем рынка секс-услуг, хотя имеется твердое убеждение, что проституция входит в пятерку самых доходных криминальных видов бизнеса.
По исследовательским данным Stellit, в среднем, проститутке, работающей в «организации» (салон, сауна, гостиница, бордель и т.д.) достается всего 20% от заработка. Уличные путаны получают 80-90% от суммы, заплаченной клиентом. Но почти весь заработок уходит на наркотики.
Существует еще один аспект. Рынок проституции переходит на новые информационные технологии. Довольно активно развивается виртуальная проституция. А для этого промысла необходим только компьютер, веб-камера, выход в Интернет и знание языка. Налоги с такого бизнеса не платятся сейчас, и вряд ли будут платиться, в случае разрешения официально открывать публичные дома и кварталы красных фонарей. Проконтролировать работу порно-интернет-притона крайне затруднительно, если вообще возможно (правда и подцепить всякую гадостью тоже будет нереально).
Если же говорить о традиционной проституции, то в Петербурге почти 95% уличных проституток – хронические наркоманки (в Москве эта цифра составляет около 60%). Действительно приличные по современным меркам доходы получают только элитные проститутки. Но таких – единицы.
Миф II. Не соответствует действительности утверждение, что занятие проституцией – свободный экономический выбор женщины. Попав в категорию «ночных бабочек» один раз, выйти из этого бизнеса здоровой (физически, психически и морально) да еще с накоплениями – нереально. Кроме того, Майя Русакова убеждена, что свободного выбора нет, а есть четко отработанные веками схемы вовлечения. «Не бывает так, чтобы женщина или девушка вдруг взяла да и вышла на панель. Ее обязательно туда должен кто-то привести, устроить «презентацию» и т.д.» – говорит Русакова. А через какое-то время, «жрица любви» становится заложницей общественного мнения, получая статус персоны нон грата. Заявления отдельных работниц панели о том, что они сами сделали такой выбор, и что ничего плохого в своей профессии не видят – скорее, лишь маска и способ психологической защиты. Собственные исследования Stellit, показывают, что самое последнее, в чем признается женщина в доверительном разговоре, так это в занятии проституцией. Такое стыдливое отношение к «свободному экономическому выбору», желание скрыть от посторонних свой род занятий, приводят в итоге к полному отсутствию мотивации к попыткам выхода из этого бизнеса, социализации в обществе и лечения.
Легализация проституции только узаконит этот вид рабства. Кроме всего прочего, она загонит вглубь целый букет социальных проблем, наблюдаемых в среде проституток. В конце концов, легализация проституции может в итоге рассматриваться, как дискриминация по половому признаку. Женщина-проститутка обществом осуждается, и будет осуждаться, невзирая на то – легально она занимается секс-бизнесом или нелегально. Все равно подобная деятельность рассматривается как безнравственная. При этом всех стригут под одну гребенку, не спрашивая: действительно ли женщина стала секс-бизнес-леди добровольно. А если нет? Вопрос моральности или аморальности покупки услуг этих женщин и их эксплуатации клиентом (зачастую жесткой, поскольку не для кого не секрет, что некоторые потребители-покупатели предпочитают реализовать свои садо-мазахистские фантазии именно с проститутками), почему-то никем не обсуждается. Так же как и то, куда девать тех женщин, которые в случае легализации по тем или иным критериями (например, отсутствие документов, прописки или наоборот присутствия того же СПИДа или сифилиса и т.д.) не могут «быть принятыми на работу»? Куда они тогда денутся – пополнят ряды бомжей? Или будут искать подпольный притон?
Противники легализации проституции видят выход из создавшейся ситуации в организации учреждений реабилитации для «ночных бабочек», где им смогут оказать все виды помощи: медицинскую, юридическую, психологическую. Выявить и помочь хотя бы тем, кто не хочет больше заниматься таким видом заработка на жизнь. Stellit уже пустила своих сотрудников по четырем городским маршрутам, где традиционно «работают» проститутки. На то, чтобы соц.работникам разговорить хотя бы одну «сотрудницу панели» и выяснить ее проблемы, уходит от 3 до 5 встреч. Реальная помощь, например, в восстановлении документов, требует гораздо большего времени. Самое интересное заключается в том, что, пойдя на контакт, женщина зачастую уже не может остановиться в желании выговориться. Нередко печальный монолог о том, что довело до «жизни такой» начинается с удивления: «Неужели я (мы) кому-то интересны». А социальные работники хватаются за голову от того кома проблем, который растет как на дрожжах от разговора к разговору. К сожалению, когда доходит до дела, проблемных женщин приходится брать за руку и вести по инстанциям, как маленьких неразумных детей. По-другому им помочь просто невозможно, а подобный подход к решению чужих проблем не слишком одобряется в нашем обществе, становящемся все более прагматичным.
При благоприятных условиях социализировать и вернуть к нормальной жизни можно в самом идеальном варианте не больше 10% проституток. Но, наверное, это лучше, чем уже много лет бессмысленно спорить о легализации или, наоборот, ужесточении наказания за проституцию.