– «Чеченские горки» – мрачно шутит молодой боец-спецназовец, прижавшись к прикладу установленного в заднем люке «восьмерки» РПК. Перепрыгнули ветрозащитную полосу лесопосадок, через минуту – другую будем «прыгать» через линию электропередач. Иначе нельзя, вертолетчики преднамеренно жмутся к земле. Во-первых, «Стингеры» или даже наши «Стрелы» или «Иглы», которых у «чечей» хватает, с трудом ловят воздушную цель, летящую ниже 7–10 метров. А во-вторых – и из «калаша» по низко идущему вертолету попасть куда сложнее. Так что приходится прижиматься.
Ощетинившись стволами, «вертушка» перепрыгивает через очередную лесозащитную полосу. Над кронами деревьев из открытого кормового люка начинает стучать поставленный на турель пулемет спецназовца, щелкая по полу машины отстрелянными гильзами. Ему вторят автоматы, выставленные в иллюминатор и в прикрытый бронежилетом распахнутый люк на левом борту. В ту же секунду в рев двигателей и звук стрельбы вплетается слышимый даже через все вертолетное многозвучие свист пуль, прекрасно доносящийся через открытый люк пулеметчика. Но пронесло...
Через десяток минут, сев на нашем аэродроме, выходим на перекур. Завязывается разговор, время от времени перебиваемый ревом турбин взлетающих штурмовиков и фронтовых бомбардировщиков. Вытащив пулемет из «вертушки», спецназовец, назвавшийся Александром, рассказывает, что нас обстреляли из лесозащитной полосы. Саша по кличке «Рэмбо» – здоровенный мужик под два метра ростом, двадцати лет от роду, сержант срочной службы – относится к этому спокойно: «Работа такая, скоро на дембель, но я бы остался».
Его командир также немногословен: «Он будет валить «духов» до конца, хороший парень, жаль, если не перейдет на контрактную службу, а перейдет – вернется ко мне, мы с ним отлично сработались. Он с правого борта трудится, я – с левого. Да и в горах парню цены нет, немало вместе побегали».
Вертолетчик, расстегивая бронежилет, рассматривает зеленые лопасти машины, местами залепленные белой краской. Под ней – замазанные смолой дыры от пуль. «Я прошлую чеченскую войну всю прошел, с 94-го по 96-й год. Сейчас работа пошла по-другому, всего один раз лопасти менять пришлось. Но «духи» придумали новый прием. Сейчас они стараются обстреливать вертолет сзади. Идешь над полем, там косят сено – зимовать-то надо, скотину кормить. Среди женщин и детей – несколько мужчин, якобы, занятых тем же делом. Стоит пройти над ними, невесть откуда появляются автоматы, вдогонку вертолету идут очереди. Закладываешь боевой разворот, а «душки» уже исчезли. По детям и бабам стрелять-то не будешь. Они, сволочи, этим и пользуются.
Высокоточного оружия на борту вертолета, естественно, нет, по бандитам работают НУРСами – неуправляемыми реактивными снарядами и стрелковым оружием. Экипажи наших «вертушек» уничтожили не один левый нефтеперегонный завод, накрыли огнем немало боевиков. И все – со сверхмалых высот, с «прыжка», впритирку к земле.
– Идя на боевую задачу, заметили очередной маленький заводик, – говорит командир корабля. – Около него стоял серебристый «джип», из окон которого высунулись автоматные стволы, моментально открывшие огонь по нашей машине. Но публика, решившая было свалить нашу «вертушку», не знала, что за нами идет Ми-24 огневого сопровождения. Мы даже разворачиваться на боевой заход не стали, связались с экипажем «двадцатьчетверки», предупредили. Буквально выпрыгнувшая из-за редкого леса боевая машина мощным залпом сожгла и заводик, и иномарку вместе с их хозяевами.
– Сейчас тактика «духов» изменилась, а раньше была у них привычка – пацанов вперед посылать, – рассказывает знакомый офицер. – В 1999 году наши было погнались за «младшим поколением», но оказались в ловушке: во втором эшелоне засели куда более опытные боевики. Вспоминаю: ночью сидишь на позиции, из очередного села по тебе открывают огонь трассерами. С военной точки зрения – шаг бесполезный, трассер нужен, чтобы подсветить цель. Наши позиции хорошо окопаны, автоматчикам, как говорится, «не выгорит». Но «духи» шли на такой шаг специально, чтобы вызвать ответный огонь артиллерии или авиации. Сами они к этому времени из села разбегались, подставляя дома ни в чем не повинных людей.
Так и ведется пресловутая информационная война. Ночью боевики вызывали огонь на чеченские села, утром снимали на видеокамеры так называемые зверства российской армии, этот материал становился ходовым товаром для ведущих телекомпаний и информационных агентств.
Одновременно горцам, ссылаясь на историю, намекали, что после гибели их родственников они становятся «кровникоми» и обязаны отомстить за потерю. Иначе – не джигит. А отомстить, якобы, можно лишь одним путем – примкнув к боевикам и стреляя в русских солдат. Иначе каким способом пополнять постоянно редеющие под ударами наших военных ряды боевиков? Да и деньги играют не последнюю роль, расценки на головы наших солдат и офицеров хорошо известны.
– Мне до дембеля осталась пара недель, – рассказывает сержант. – Если будут платить нормально, стану контрактником. Смогу поддержать отца с матерью, они таких денег, что мне правительство за сутки обещало, уже давно не видели. Да и жениться хочется, по-настоящему, как казаку, на «Жигулях» к невесте приехать.
– Бог с ними, с «Жигулями», – бросает короткую, тщательно отточенную фразу стоящий рядом офицер. – Ты главное свою голову домой привези и то, что между ног расположено. Отоспишься, одумаешься, к батьке с мамкой придешь, к невесте заглянешь, а там – смотри сам. Мне тут, на передовой, те, кто за «бабки» служить намерен, не нужны.
У многих прапорщиков и офицеров, кто сейчас служит в Чечне, есть свой личный счет к «духам». Счет – за погибших еще в Афганистане и в войне 94–96-го годов товарищей.
До сих пор власти не могут решить, кто же считается участником боевых действий. Как поговаривают в войсках, командиры частей должны представить соответствующие списки, которые и станут итоговым документом – кому платить по «балканскому» тарифу, а кому – по полтора должностных оклада. В Ростове, у штаба Северокавказского округа, проходили пикеты и демонстрации контрактников, которым так и не заплатили обещанных боевых «чеченских» денег.
Но сколько заплатят хирургу в ростовском госпитале, который, возвращая буквально с того света солдат и офицеров, так и не побывал в районе боев? Сколько заплатят главному конструктору, который создал оружие, обрушивающееся сейчас на головы бандитов?
Впервые за крайние 10 лет Министерство обороны и Комитет по обороне Госдумы смогли найти общий язык. Министерство возглавляет маршал Сергеев, Комитет – генерал армии, бывший директор Федеральной пограничной службы, бывший заместитель начальника Генштаба Николаев. Два военачальника приложили максимум усилий, чтобы людей в погонах не обделили. Маршал Сергеев назвал военный бюджет 2001 года «бюджетом стабилизации». Теперь надо его исполнить, а не перераспределять обещанные было военному ведомству деньги на выплаты по внешним долгам или на «восстановление Чечни». Глядишь, и на новые лопасти для «вертушек» хватит. А в перспективе – на нормальное финансирование армии.
<z>Леонид Московский</z>