Мы не совершаем ничего героического. Просто везём груз. Его ждут там, в Донецке и Горловке, где линия фронта проходит по окраинам, поэтому опасно не только находиться на передке, но и передвигаться по районам, которые находятся впритык к линии боевого соприкосновения.
Вертушка режет небо, едва не касаясь тента нашей машины, над самыми головами. «Эх, – жалею я, разговаривая в этот момент с товарищем по ту сторону ленточки, – какой кадр пропадает…».
На этот раз идём в конвое. Минуя обычные пункты пропуска в Донбасс. Позывной старшего из народной милиции (армии) ДНР и время отправления становятся известны совсем незадолго, только в Ростовской области. Заранее называют лишь дату перехода в регионы, где введено военное положение.
Такие гуманитарные конвои превратились в регулярное сообщение между Россией и Донбассом ещё полгода назад и продолжаются сейчас. Они действуют наряду с официальными миссиями МЧС России, которые доставляют грузы централизованно, с соблюдением всех формальностей. Пользующиеся доверием в Донбассе гражданские добровольцы и волонтёры заходят иначе, как мы сейчас. Когда везёшь не только детские игрушки, но и нужные вещицы для мужчин.
Феникс, Блок и Чёрный
Старший – Володя, позывной Феникс. Деловито расставляет транспорт. Предыдущий конвой шёл трудно, постоянно вытаскивая друг друга из топкой грязи. В середине колонны передвижение контролирует заместитель Феникса, Александр Блок. Понятно, что это позывной – не фамилия. И внешне – ничего общего с поэтом Серебряного века: «Ночь, улица, фонарь, аптека…». Из всего перечисленного у нас только ночь. Замыкающим пойдёт УРАЛ с Чёрным. Чёрный – здоровяк, косая сажень в плечах. Кажется, при необходимости вытащит любого заглохшего прямо на себе.
Если двигаться посуху и по правилам, то ходу нам отсюда, из точки сбора, до Донецка – часа три, наверное… Темень и грязь. Конвой петляет по лесным дорогам со скоростью черепахи. Если быть точным, дорога давно превратилась в вязкую жижу по самую кабину. Фары ближнего света едва угадывают впереди ползущую машину. Застрять здесь, реально, – пара пустых… Похоже, Чёрному предстоит с нами повозиться.
С экрана телевизора всё выглядит иначе – бойцы одеты с иголочки, обеспечены современными гаджетами для разведки и боя, мирному населению бесперебойно доставляется гуманитарка. В интернете – практически то же самое и главный спикер сезона Конашенков.
Наша крупногабаритная ГАЗель плетётся с перегрузом. В кузов едва влезло всё, что собрали петербуржцы и жители Сланцев из Ленинградской области, да и сверху ещё и москвичи прибавили.
Детские игрушки, книги, учебники, тёплая одежда для больших и маленьких – это жителям Горловки. Медицина, от лекарств и антисептиков до физраствора и шовного материала, которым будут стягивать раны – для медроты и Республиканского травматологического центра. Прицелы, птички, рации, сухой спирт, газовые баллоны, зимние спальники и маскхалаты, ну и прочие бытовые, но важные на фронте вещи – для бойцов.
Найти того, кто согласится довезти собранный груз в Донбасс, в последнее время непросто. Рисковать собой и личным транспортом никто не торопится – про обстрелы наслышаны. Наш водитель Андрей Денисов перезвонил сам, узнав от приятеля-дальнобойщика, что собираемся в путь. Зимой 2014 года он в составе бригады ВДВ вежливо воссоединял Крым, да и со здешними дорогами позднее познакомился. Ну в колонне – так в колонне…
По негласным артериям в Донбасс помимо официальных каналов доставляются необходимые продукты вещи, снаряжение, чтобы в зоне военного положения могли выжить и военные, и гражданские. Знают ли об этом в Кремле или на Фрунзенской набережной?
Хорошо, если не знают. Потому что конкретной школе, детскому саду, госпиталю, воюющему подразделению помощь приходит без всякого циркуляра – надо лишь проползти ночью по вязкой жиже. А начальство любит распределять груз по собственному представлению и не приветствует, когда нижестоящие ропщут и сообщают кому-то о своих трудностях. Тяготы и лишения надлежит переносить стойко, даже малышам…
Калитка в лесу
«Всё погасить! – вдруг оживает рация, – подходим к калитке»… Слева и справа еле виднеется уходящая в темноту колючка, за ней – контрольно-следовая полоса. С начала октября границы между Россией и ДНР формально не существует. И это ровным счётом ничего не значит, если дальше – война.
Несколько единиц брони. Усиленный блокпост. Минимум света. И натурально – калитка. Сразу вспомнилось лето 1996 года. С той стороны постреливают духи. С этой – лейтенант погранвойск России с двумя десятками таджиков в подчинении и обездвиженной БМП должен закрывать собой воюющий Таджикистан…
Мы осторожно шагаем с лейтенантом в кромешной темноте к рядам колючки, которой опоясан берег Пянджа. И он вдруг по-мальчишески предлагает: «Открыть границу?». Деревянная калитка предательски скрипит. Выходим к воде. Тёплая. Лишь она разделяет нас с пулемётчиком, который периодически бьёт с афганского берега в сторону российской заставы…
Пограничник после недолгого диалога с командирским КАМАЗом тянет на себя калитку. Колонна практически вслепую вползает в лес. Мы в ДНР. Слева что-то ревёт и лягзает – похоже, соседним курсом движется тяжёлая техника. А вообще, интересный экипаж у нас подобрался – водитель-десантник; подполковник погранвойск в запасе с двумя войнами в биографии, сценарист известных телесериалов, ну и журналист.
Застряли… К нам продирается, беспощадно ломая ветки, армейский УРАЛ. Из обуви у водителя-Андрея только ботинки и тапочки. Он прыгает вниз, погружаясь почти по колени в жидкое месиво. От УРАЛа к нему чавкает невозмутимый Чёрный. В рации – командирский голос Феникса: «Ну что у вас?». У нас – норм. Чёрный тянет «на галстуке», пока дорога не становится посуше. Дальше – самостоятельно.
Тиха украинская ночь?
Мы идём в конвое почти восемь часов подряд. Города Донбасса – пустынны. Из живого – только блокпосты и редкий военный транспорт навстречу. «Светофоры проходим на красный, круговое движение – под кирпич», – прорывается рация Фениксом. У колонны – свои, не совпадающие с ПДД правила передвижения.
Донецк. Конвой добрался до точки. На центральных улицах мирно горят фонари. Если бы не постоянные «бах-бах» прилётов, вполне романтическая обстановка – южное небо, полное звёзд. Комендантский час длится до утра. Нам – в Горловку, значит ещё несколько часов придётся коротать в столице, не отходя от машины.
«Тиха украинская ночь»? Нет, Александр Сергеевич, захочешь – даже стоя не заснёшь под такую канонаду. Впрочем, у Пушкина – про Полтаву. А здесь уже не Украина, здесь – русский Донбасс. Назавтра Фениксу, Блоку и Чёрному вести колонну на передок, куда-то в направлении Красного Лимана.
Горловка, будни, работает «Град»
Так хочется избежать штампов про войну, осаду, пустые глазницы окон, разрывы снарядов в домах и на улицах, а ещё ежеминутное ожидание, что следующий прилёт – твой...
Горловка встречает громко. Не то слово – грохочет. Бьёт артиллерия ОТТУДА, бьёт артиллерия ТУДА. Иногда совсем близко, в каких-то десятках метров. Географически город полуокружён фронтом. Война началась здесь летом 2014 года, сейчас её называют военной спецоперацией, но смысл от этого не поменялся.
Школы – на удалёнке, как и в Донецке. Детские сады работают в те редкие дни, когда стихают обстрелы. Убежище расположено так, чтобы до него успели добежать малыши. Воды по-прежнему нет, включают на час поздно вечером. Тогда можно набрать её на сутки вперёд и даже наскоро помыться. Слишком брезгливый человек вряд ли полезет в эту мутную жидкость, но полтора месяца назад из кранов не текло и такой. Ставки́ – так здесь называют пруды – опустошили жарким летом. Питьевую доставляют гуманитаркой или можно втридорога – нет, гораздо дороже, купить в магазинах.
Посёлок шахты Румянцева – один из десятков небольших населённых пунктов, которые вместе образуют единый город Горловку. Восемь лет назад с крыши местного дворца культуры «Ветеран», который в прежние времена гремел своим танцевальным коллективом и цирковой студией далеко за пределами Донбасса, подростки скидывали зажигалки.
Помнится, в нашем детстве были книжки об отважных школьниках, которые тушили зажигательные бомбы. Пацаны, дежурившие на крыше «Ветерана», наверное, и не слышали о своих сверстниках – просто как могли спасали свой город.
Этим летом зданию тоже досталось от украинской артиллерии. Детский сад «Гвоздика» неподалёку и вовсе разбили прямым попаданием. Стрельба идёт каждое утро и вечер, периодически и днём. «Как жахнет, аж всё трусится», – философски замечает один из местных жителей. А столб уличного освещения перед дворцом культуры напрочь снёс неумелый танкист из армии ДНР. Но «Ветеран» работает – там и почта, там и банк. И таких мест в Горловке немало. На соседней улице тоже работает… «Град».
Медрота в третий раз меняет дислокацию. В сентябре её разнесли «хаймарсами», потом снаряды стали рваться у соседних домов. Теперь у входа, где расположился госпиталь, запрещено собираться по несколько человек. Соблюдается полная светомаскировка. С медикаментами – туго, даже с самыми распространенными. Нашего приезда ждали, но разгружать надо быстро, пока не прилетела чужая птичка.
В школьном спортзале, переоборудованном наскоро в огромную палату, бойцам предстоит творческая встреча с тем самым, сценаристом известных телесериалов Дмитрием Уханёвым. Завершит её добрым напутствием наш четвёртый товарищ – пограничник Андрей Деев – и «афганец», и «таджик».
«А вот эту песню у нас немного по-другому пели, когда я срочку служил, – подходит, прихрамывая, один из недавних слушателей, представляется, – Павел, с Пестеля, улицы Пестеля». Уточняет, вероятно, чтобы мы не спутали его с декабристом Павлом Пестелем. Приехал защищать Донбасс из Петербурга, ещё до объявления спецоперации.
Горловку защищают в основном либо местные – бывшие ополченцы и мобилизованные весной горожане, либо добровольцы из России. Поэтому легкораненых часто отправляют из полевого госпиталя по домам. Здесь берегут личный состав, ведь хоронить погибших часто приходится рядом с фронтом, на горловских кладбищах, глядя в глаза родным.
Война внесла свои коррективы и в ритуальную сферу. Доступ горожан на кладбища ограничен – часть из них располагаются слишком близко к переднему краю. Если не попадёшь под обстрел, значит рискуешь угодить на неразорвавшийся боеприпас. Поэтому похоронную процессию у входа на погост встречают кладбищенские рабочие. Дальше они всё сделают сами, прислав фотографию захоронения.
Привыкнуть к этому нельзя
С каждым днём канонада усиливается. Детсады, школы, госпитали, подразделения… Передвигаться на крупногабаритной ГАЗели становится и труднее, и опаснее. Развозим груз мелкими партиями на прикреплённом к взводу снайперов микроавтобусе, который дал командир Калина. А нам ещё в Донецк – доставить зимние спальники в интернациональную бригаду «Пятнашка» и шовный материал в Республиканский травматологический центр.
Директор этого уникального центра Андрей Боряк заслуженно считается одним из лучших нейрохирургов ДНР. Ежедневно сюда поступают пациенты с тяжёлыми ранениями. В Республиканском травматологическом центре развёрнуто 380 коек, в острую фазу боевых действий здесь умудряются разместить до 465 раненых.
Аналогов крупнейшему медицинскому учреждению ДНР нет во всей России, потому что коллектив Боряка возвращает жизнь пациентам всех возрастов – и взрослым, и детям. Врачи работают в авральном режиме, под постоянными обстрелами. Вот и сейчас за окнами слышатся разрывы – центр Донецка содрогается от прилётов.
Как говорит Андрей Боряк, привыкнуть к этому нельзя, но профессионал должен выполнять свою работу вне зависимости от того, в каких условиях находится. А жители Донбасса заслужили право получать качественную и доступную медицинскую помощь. Правда, воду в операционные и по палатам для раненых приходится таскать медсестрам. В бутылях, которые привозит МЧС России. Её, как и во всём Донецке, нет…
Мы мчим обратно в Горловку по короткому маршруту. Дорога простреливается и закрыта для гражданского транспорта. На блокпостах микроавтобус беспрепятственно пропускают – у водителя Сергея есть на этот случай специальный документ. Миновали Ясиноватую. Скоро Пантелеймоновка.
Сергей – школьный учитель, весной мобилизовали. Когда под прикрытием артиллерии и крупнокалиберных пулемётов два украинских взвода прорвались к Горловке, отпор им дали горожане, буквально вчера взявшие в руки оружие. В ходе боя, который шёл на короткой дистанции, Сергей попал в плен. Потом был обмен. И снова служба. Хотя временами прихватывает сердце. Почему-то мне совсем не хочется надоедать ему с расспросами, как сумел выжить и не сломаться в украинском плену…
Рязань возвращается на фронт
Посёлок Пантелеймоновка уже восемь с лишним лет находится на линии фронта. Позиции противника расположены в нескольких километрах – для артиллерии ничто. Дальше начинается серая зона, где работает разведка. Местные жители так привыкли к прилётам, что не удивляются, когда очередной снаряд шлёпается в огород. На центральной улице – Октябрьской – в некоторых домах перестали вставлять стёкла в окна, всё равно вылетят.
Вообще-то Пантелеймоновка, как и посёлок шахты Румянцева, тоже относится к Горловке. В далёком 1936 году Ильф и Петров – да-да, те самые, породившие великого комбинатора Остапа Бендера, написали книгу путевых очерков «Одноэтажная Америка». Вот и Горловка в основном одноэтажная, собранная из заводских и шахтных посёлков.
Кстати, от неё рукой подать до соседнего самостоятельного населённого пункта, который называется Нью-Йорк. Между прочим, основан европейскими переселенцами по велению Екатерины Второй. Из него обстреливают Пантелеймоновку.
Городом в современном понимании можно назвать, пожалуй, лишь центр Горловки. Сталинки и хрущёвки, трамвай и троллейбус, музеи и магазины, АЗС с сохранившимися с довоенных времён приглашениями «Запрошуємо – Welcome». Горловский институт иностранных языков считался одним из самых сильных на Украине. А главных проспектов в этом городе сразу два – Ленина и Победы.
Рядом с проспектом Победы нас ждёт Рязань. Сергей – командир подразделения народной милиции ДНР. Ему, как и многим ополченцам первой волны, уже шестьдесят с гаком. Подтянут и немногословен, как и должно быть командиру. В начале октября Сергей практически полностью лишился в бою правой руки. Спустя две недели он вернулся в строй, на фронт – офицеров катастрофически не хватает…
Ещё Рязань собирается пригнать на жёсткой сцепке пару подержанных внедорожников НИВА. Скорее всего, из Великого Новгорода. На передке нужен транспорт. Только за год Сергей Рязань потерял под обстрелами один за другим несколько хоженых автомобилей, которые доставляли бойцов и боеприпасы из располаги к линии боевого соприкосновения.
Парадокс – донецкий фронт движется вперёд, народная милиция ДНР подчиняется российскому командованию, да и воюют защитники Донбасса не за деньги – за идею, на морально-волевых. Но остаются, хотя Рязань никогда в этом не признается, похоже, нелюбимыми пасынками у России. Снаряжение, обмундирование, транспорт, а порой и бронетехника достаются подразделениям ДНР в последнюю очередь. Часть вопросов удаётся снять за счёт гуманитарной помощи.
Светофоры на красный и под кирпич…
Пора домой. ГАЗель ушла в колонне позавчера – Блок ждал её у калитки. Ну а нам – в Харцызск. Где-то там на обочине съезжается транспорт, который возвращается в страну, которая живёт вне военного положения – тревожно, но почти как прежде.
Меня определяют к ростовчанину Ивану. Вчера к ночи он привёз в госпиталь медицину и носилки для раненых. Говорит, собрали православные прихожане из Ростова-на-Дону. Пытался поспать в кабине, так недалеко в степи гремело и бахало. Пристреливались, что ли? Утром Ивана разгрузили. Теперь возвращаться. Смеркается. Мы идём замыкающими.
Иногда прилёты случаются даже в город, который по военным меркам в ДНР считается тыловым. Недавно «хаймарсы» атаковали в Шахтёрске железнодорожную станцию, точнее – цистерны с топливом, дюжину из которых охватил огонь. Но местные пожарные сумели спасти город от большого пожара, преградив путь пламени к стоящим неподалёку от станции жилым домам.
Вот и Шахтёрск. «Внимание! – раздаётся в рации, – на телефоны и регистраторы ничего не снимать!». Из клубов пыли вываливается танковая колонна. Редкие прохожие не обращают на неё никакого внимания, а легковушки лишь прижимаются к тротуару.
Правила передвижения уже известны. Светофоры проходим на красный, круговое движение – под кирпич. Снова жижа и фары ближнего света едва угадывают впереди ползущую по лесу машину. Теперь справа что-то ревёт и лягзает. Через калитку – по два грузовика. Пограничник обшаривает фонариком пустой кузов, потом кабину. В Петербурге собирают новый груз и уже известно, кто встанет в конвой в следующий раз…
Кирилл Метелев, «Конкретно.ру», фото автора, а также Андрея Деева и Дмитрия Уханёва
Редакция благодарит за помощь в подготовке материала Элену Кондратенко и Александра Переверзева.