Взгляд Татьяны Лариной сделал четырех человек виновными в убийстве

Коллегия присяжных Городского суда Санкт-Петербурга вынесла обвинительный вердикт в отношении четырех обвиняемых в убийстве конголезского студента Ролана ЭПОСАКА.

Напомним, последний был жестоко избит 9 сентября 2005 года на проспекте Науки и спустя несколько дней скончался в больнице. В качестве подозреваемых фигурировали четверо молодых петербуржцев, которые год назад были судом присяжных оправданы. Руководствуясь законом, суд вынес оправдательный приговор, который был обжалован в Верховном суде. И тот приговор отменил, направив дело на повторное рассмотрение в новом составе суда.

Что же случилось? Почему присяжные (уже не те, конечно, а другие, но по-прежнему, по идее, представляющие «глас народа») сменили свою точку зрения на противоположную? Любому понятно, что никаких новых доказательств в деле за это время появиться не могло – следствие не возобновлялось, и суду предстояло иметь дело все с теми же материалами. Более того, как показывает практика, с течением времени проблема доказывания вины в суде становится сложнее – свидетели начинают подзабывать детали, путаются в показаниях, показания эти расходятся с теми, что давались на предварительном следствии, этим умело пользуются адвокаты, ибо все сомнения, как известно, трактуются в пользу обвиняемых.

Тут же случилось прямо противоположное. Доказательства, год назад показавшиеся присяжным неубедительными, вдруг будто обрели новую силу и убедили аж десятерых из 12. Секрет успеха раскрыл государственный обвинитель Дмитрий МАЗУРОВ. Главную причину «торжества справедливости» он увидел в том, что присяжным дали взглянуть в глаза главному (и, похоже, единственному) свидетелю обвинения, ранее зашифрованному под именем Татьяна ЛАРИНА. Она, представ перед ними воочию, видимо, так изложила суть дела, что сомнений у них просто не осталось. Вот такова, оказывается, сила личного впечатления. И от чего, по сути, стала зависеть жизнь четверых обвиняемых.

Увы, это из серии «за что боролись, на то и напоролись». Вы хотели иметь непредвзятое мнение людей «с улицы»? Вы готовы были признать его едва ли не истиной в последней инстанции?

Ну так будьте готовы к тому, что их вердикт будет зависеть от того, взглянула ли им в глаза какая-нибудь Татьяна ЛАРИНА. Год назад, хотя и прекрасно все это осознавая, автор этих строк все-таки радовался: оправдательный вердикт исходит из презумпции невиновности – лучше оправдать виновного, чем наказать невиновного.

Сегодня, признаюсь, радоваться не хочется. Ясно, что обвиняемые теперь получат «на всю катушку». И раз людям уж так капитально ломают судьбу, хотелось бы быть абсолютно уверенным, что они это заслужили.

Разумеется, говоря о роковом влиянии взгляда Татьяны ЛАРИНОЙ, я несколько картину упрощаю. Как известно всем, даже не читающим газеты и изредка смотрящим телевизор, в стране в последнее время наблюдается некоторый перекос в сторону ксенофобии. Соответственно, усиливается борьба с «фашизмом и его проявлениями». Прошлогодний вердикт был встречен многими с явным неодобрением не потому, что они читали материалы дела и были уверены в неопровержимости доказательств вины подсудимых, а потому, что усмотрели в этом реальную уступку наползающей «коричневой чуме». Ситуация была политизирована еще до вынесения вердикта, а уж после того – многократно.

«Так вы за фашистов или против?» – вот на какой вопрос на самом деле пришлось теперь отвечать присяжным. И исполнить требование закона о том, чтобы они не имели до процесса НИКАКОГО МНЕНИЯ о его фигурантах, было абсолютно невозможно. Таких людей нужно было везти откуда-нибудь с островов Полинезии. Нынешние присяжные, разумеется, знали ответ на главный вопрос еще до того, как вошли в зал заседаний.

Между тем в аргументах защиты, на мой взгляд, есть кое-что заслуживающее внимания. Нет, речь не идет о набивших оскомину алиби обвиняемых – их объективно опровергли не только свидетельские показания, но и данные оператора сотовой телефонной связи. Судя по распечаткам их переговоров, обвиняемые действительно в момент преступления находились где-то в непосредственной близости от места его совершения. Казалось бы, не выдерживают критики и заявления о давлении на стадии предварительного следствия (из-за чего, собственно, и дрогнули сердца предыдущего состава присяжных). Почему-то эти разговоры возникли лишь в суде, тогда как никто не мешал пострадавшим от «беззакония» (а тем более – их адвокатам!) заявить о нем сразу же, по факту, а не спустя много месяцев. Заявлений таких, насколько мне известно, сделано не было. А неожиданные воспоминания о «психологическом и физическом давлении» – это подтвердит вам любой судья – стали в процессах уже общим местом, и на них никто не обращает внимания. Но...

Как тогда оценить заявления члена Международной коллегии адвокатов Андрея АНТОНОВА о полном несоответствии характера нанесенных убитому телесных повреждений и картины избиения, нарисованной следствием якобы со слов самих обвиняемых? По его словам, данная картина возникла до получения результатов судебно-медицинской экспертизы. А когда данные результаты были получены, оказалось, что они совершенно не стыкуются с «признаниями»...

Адвокат анализирует ситуацию профессионально, в деталях. Разумеется, все сомнения (каждое из которых, напомню, должно трактоваться в пользу обвиняемых) мог бы снять следственный эксперимент. Кто где стоял? Как был нанесен удар? Было ли данное телесное повреждение следствием именно этого удара? Это, простите, для следователя азбука. И это должно было быть сделано в первую очередь. Но это, похоже, не было сделано. По крайней мере никаких ссылок на данное следственное действие я не припомню.

Приходится, таким образом, повторить то, о чем мы уже писали многократно. Следствие по «громким» делам из-за страшного политического пресса ведется второпях, дела отправляются в суд сырыми. Конечно, святая борьба с фашизмом все спишет. А не срастется что-нибудь – покажем присяжным Татьяну ЛАРИНУ, и она их тут же убедит. No passaran!
Михаил Рутман

© Санкт-Петербургские ведомости, № 108