Андрей Толубеев: «Только в театре у актера есть истинная свобода».

Как ни странно, обладатель двух государственных премий, актер Большого Драматического театра Андрей Толубеев никогда не попадал в лучи «Золотого софита». Номинировать – номинировали, но не награждали. По признанию артиста, награда за роль Джорджа Тальбота в спектакле Темура Чхеидзе «Мария Стюарт» стал абсолютным сюрпризом.

«ПГ»: Премии, благодарности, награды вас радуют?

А.Т.: Конечно. Я нормальный человек. Не верю тем артистам, которые говорят, что им все равно, получат они какую-нибудь премию или не получат, поедут они на гастроли или фестиваль или не поедут. Это тоже своего рода игра, при которой играется роль человека, которому необходимо в жизни только искусство, а лавры не нужны.

Не принадлежу к таким людям, с удовольствием принимаю премии, если таковые есть. То, что отметили эту мою роль второго плана, мне особенно приятно: есть куда расти (смеется). Если уж там, на втором плане, заметили, есть шанс, что когда-нибудь заметят и на первом.

«ПГ»: В чем вы видите проблемы современного театра?

А.Т.: Проблема, на мой взгляд, заключена в кризисе режиссуры. Современные молодые режиссеры сейчас выражают только себя. Вот что страшно. При этом как личности они ничего собой не представляют. Но стараются самовыразиться: за счет актеров, драматургии... Вторая проблема – в отсутствии института главных режиссеров, людей, которые могут взять на себя ответственность за всю труппу, за распределение ролей, за поддержание творческой жизни… Да просто за жизнь артистов и за их воспитание… Современные режиссеры хотят работать, но при этом ни за что не отвечать. Мало прийти в театр! Необходимо, чтобы главный режиссер обладал педагогическими способностями, хотя бы минимальными. Раньше было не попасть в режиссуру, а сейчас... Вот проблема! Они порхают из театра в театр, ставят, что хотят, а не то, что надо. Есть же репертуарная политика…

«ПГ»: Чтобы взять на себя ответственность, нужно, опять-таки, что-то из себя представлять. Если таковых режиссеров не находится, может быть, это проблема школы?

А.Т.: Нет. Это проблема общества. Человек у нас опять ушел на второй план. Каким бы ни было советское общество (разные были периоды), все-таки самым главным всегда оставался человек. Об этом говорилось публично. Сейчас публично об этом вспоминает только президент. Остальные – повторяют его слова. Все не так просто. Раньше это была идеология государства. Многое, конечно, просто декларировалось. Но тем не менее человек, в том числе человек труда (сейчас ведь о таком явлении вообще не говорят), был в почете. А человек труда – не обязательно низкоквалифицированный работяга. Он может быть и высококвалифицированным, и творческим.

Творческий труд сейчас как раз не всегда и не во всем в почете. Невозможно, чтобы у артистов была зарплата две-три тысячи рублей в месяц! Не говоря уже об обслуживающем персонале, постановочной части. Потому что уж если она остановится, встанет весь театр. А ведь многим лицам, наделенным властными полномочиями, просто не понять... Они даже не верят, что костюмеры работают за полторы-две тысячи рублей. Режиссер, работающий при одном театре, получает оклад. Режиссер приглашенный – постановочные, которые много больше оклада. А это совсем другая сумма. И, конечно, никто не хочет жить на театральную зарплату. И обвинять некого! Понятно, у всех семьи, молодым нужны квартиры, у них маленькие дети… Им удобнее ездить по стране, ставить в разных театрах и зарабатывать деньги.
Все очень тесно связано. В этом отношении должна быть государственная политика. А ее нет, точнее – она невнятная.

«ПГ»:  А что ожидать от театральной реформы?

А.Т.: Эту тему уже надо закрыть. Многое исправлено. Впервые Союз театральных деятелей работал в одной упряжке (я подчеркиваю!) вместе с министерствами культуры, финансов, экономики и развития. Был найден общий язык, многое согласовано. Сделано действительно достаточно. Власть, депутаты пошли навстречу. Что касается театров, им разрешили переходить из одной формы творческого существования в другую. Будет так: хочешь – плавай автономно. Поплавал, что-то не понравилось – возвращайся, пожалуйста, под крыло государства. Возьмут обратно на бюджет.

«ПГ»: Может быть, это и есть путь к спасению…

А.Т.: Надеюсь. Но наверняка обнаружатся какие-то подводные камни. Всего же не предусмотреть. Хотя «свободное плавание» – обычная история для мировых театров. За исключением, пожалуй, общенациональных театров. К примеру, таких, как «Комеди Франсэз». Но это тоже крайность. Потому что такого рода театры существуют в столь жестких, формальных рамках, что в них просто скучно работать. Они становятся музеями-памятниками.

«ПГ»: А что вы думаете об уходе театров от репертуарного существования и переходе на антрепризную систему?

А.Т.: Я лично – за театр-Дом. Но при этом абсолютно не против антрепризы. Если есть возможность – хорошая режиссура, материал. Если все это нравится зрителям – ради Бога! Хотите зарабатывать деньги – зарабатывайте.

«ПГ»: Театр сегодня нужен кому-нибудь, кроме специалистов этой области?

А.Т.: А вы представьте хоть на секунду, что все театры закрыты! Люди раз не сходят в театр, потому что все закрыто, месяц не сходят, полгода, год. А что потом? Телевизор смотреть невозможно.

«ПГ»: Есть кино…

А.Т.: Это разная природа чувств… Захочется пойти в театр и увидеть Гоголя, Чехова, Толстого. Другие страсти, живая речь, жизнь, которую невозможно остановить при помощи пульта дистанционного управления.

В кино я не могу держать паузу. Не имею права. Даже если это сделаешь и всем понравится, то потом все равно придет монтажер, режиссер, продюсер и все вырежут. А в театре – нет. К тому же в театре есть возможность одну и ту же роль играть по-разному. В следующий раз – лучше, чем в предыдущий. Есть шанс исправить ошибку, что-то дополнить. В кино необходимо попасть в камеру, в свет, в точку. И только в театре у актера есть истинная свобода.

Беседовала Катерина Павлюченко

ПАРЛАМЕНТСКАЯ ГАЗЕТА, 28 декабря 2006, № 218 (2068)