<z>Лови момент</z>
По одним данным, новый ГПК разрабатывался под эгидой Минюста и при непосредственном участии Верховного суда России в течение 8 лет, по другим – юристы-теоретики работали над проектом вообще 20 лет. И мы вряд ли получили бы новый ГПК даже к 2003 году, если бы не политические игры. Ускорение процессу подготовки и принятия нового закона придал проект, разработанный блоком СПС-«Яблоко» и составивший альтернативу правительственному. Подобную масштабную работу, как шило в мешке, не утаишь, явно конкуренты знали о действиях противной стороны. В итоге на рассмотрение Госдумы оба проекта были внесены почти одновременно.
Цель у обоих была благая: «чтобы каждый работник, пострадавший от незаконного увольнения или не вовремя получивший зарплату, чтобы каждый вкладчик, права которого нарушены банком или иной кредитной организацией, чтобы каждый гражданин, которого обманули при сделке с квартирой, мог получить в суде общей юрисдикции быструю, эффективную и надежную защиту».
Как следует из стенограммы обсуждения обоих законопроектов в Госдуме, особых споров, аргументированной «драки» и тому подобных эксцессов не было. Стороны, соблюдая политический этикет, достаточно быстро пришли к консенсусу и согласились с проектом Верховного суда, который в итоге и стал законом.
Полный аналитический обзор ГПК в газетной статье сделать невозможно. Остановимся только на одном измененном моменте – надзорной инстанции.
<z>Год ценою в жизнь</z>
Законодатель преподнес нам «большой» подарок по срокам обращения в этую самую надзорную инстанцию, призванную исправить судебную ошибку. В прежнем ГПК срок обжалования в надзорной инстанции не был установлен. И те, кому хоть однажды довелось иметь несчастье участвовать в гражданском процессе, знают, что такие дела тянулись по пять, шесть и более лет. Но человек мог добиться справедливости и через пять, и через пятьдесят лет – не было таких сроков, которые не юристы, как правило, называют «сроком давности». Теперь, по новому закону, введены сроки, носящие, по сути, ограничительный (прекращающий право жаловаться, право добиваться справедливости) характер. По 326-й статье нового ГПК судебные постановления могут быть обжалованы в суд надзорной инстанции в течение года со дня их вступления в законную силу. Интрига заключается в том, что при первом чтении законопроекта ГПК в Госдуме в тексте был обозначен трехгодичный срок.
Цитата: председатель Верховного суда Российской Федерации Вячеслав Михайлович Лебедев: «Действительно, сегодняшним Гражданским процессуальным кодексом (речь идет о старом ГПК. – Прим. автора) сроки не предусматриваются в порядке надзора. Но введение трехгодичного срока согласуется с требованиями Конституции... Здесь как раз этот срок вводится скорее для суда, нежели для ограничения прав граждан».
Это было при первом чтении законопроекта ГПК, который сегодня стал законом. Как, когда и при каких обстоятельствах трехгодичный срок обжалования превратился в год, выяснить сегодня практически невозможно. Особенно с учетом того, что законопроект ГПК шел в Думе почти на «ура». В первом чтении «за» проголосовали 378, во втором – 339 человек. Уже после второго чтения принципиальные изменения и поправки невозможны, и пресловутая «трешка» «потерялась» в коридорах Госдумы или Верховного суда между первым и третьим чтениями, а в готовом и действующем сегодня законе появился «один год со дня вступления приговора в законную силу».
Комментарий адвоката Санкт-Петербургской городской коллегии адвокатов Андрея Веткова: «На мой взгляд, введение срока, ограничивающего право граждан на обжалование в порядке надзора судебных решений, не соответствует не только Конституции РФ (ст.ст. 2, 15, 17, 45, 46, 55), но и многочисленным международным декларациям, пактам и конвенциям, ратифицировавшимся Россией в течение последних 55 лет. Подобное право граждан на судебную защиту при пересмотре в порядке надзора судебных решений уже пытались ограничивать сроками, по истечении которых жалобы на такие решения не рассматривались. Это было в период 1988–1992 годов, и тогда это касалось дел о восстановлении на работе. Но теперь фактически все граждане лишаются права использовать надзорную форму судебной защиты для восстановления любых нарушенных прав и свобод».
<z>Сам себе надзор</z>
Как следует из текста закона, прокурорский надзор также попадает в жесткий годичный срок, и прокуратура уравнена теперь с остальными участниками процесса: адвокатами, истцами и ответчиками. Это, безусловно, момент положительный. Но теперь получается, что суд, и только суд надзирает сам над собой.
Для того чтобы понять, что это такое, необходимо вспомнить, что 29 мая 1992 года Законом России 2869-1 «О внесении изменений и дополнений в «Закон РСФСР «О судоустройстве РСФСР», последний был дополнен статьей 23 – «отвод, заявленный судье, рассматривающему дело единолично, разрешается тем же судьей». При этом постановление судьи об отказе в удовлетворении заявленного ему отвода обжалованию не подлежало.
И эта норма осталась в новом ГПК. То есть заявлений об отводе может быть целый том, а толку от них – пшик. Какой же судья сам себя признает некомпетентным, пристрастным и т.д. и т.п. Небезынтересно, что в тот момент, то есть в 1992 году, на посту председателя Верховного суда России уже был Вячеслав Михайлович Лебедев. И трудно предположить, что вышеупомянутая статья была принята без его участия.
То есть судьи не только надзирают сами за собой в соответствии с судебной иерархией, но и надзор этот начинается уже с судьи первой инстанции. Он сам на себя получает отвод, сам о себе и решение выносит.
Цитата: председатель Верховного суда Российской Федерации Вячеслав Михайлович Лебедев: «Надзор предлагается оставить, поскольку еще достаточно много ошибок в судебной практике. Мы исходим здесь из требования статьи 126 Конституции Российской Федерации о том, что надзор за рассмотрением дел осуществляет Верховный суд в установленных законом процессуальных формах».
По подсчетам Андрея Веткова, для того чтобы дойти до этой инстанции, пройдя все закоулки первой надзорной инстанции (президиум Санкт-Петербургского городского суда), в среднем необходимо полтора-два года. Это без учета необоснованных отказов в приеме жалоб, истребовании дел и действий суда, а если учесть и их, то получится в среднем около трех лет (именно этот срок и был указан в тексте законопроекта ГПК при первом чтении).
А роль в затягивании дела может, как известно, сыграть любая мелочь. Например, уже сейчас, за истекший месяц, практика показала, что заявителю могут вернуть надзорную жалобу в самом начале ее пути, сославшись на неправильное оформление. Редакция располагает свидетельством по одному из гражданских дел, когда жалобу завернули именно с такой формулировкой из-за того, что рядом со штампом «копия верна», который ставят в любой канцелярии, не было гербовой печати суда. Гербовая печать находится или в канцелярии по уголовным делам, принимающей граждан один раз в неделю, или у председателя суда, попасть к которому тоже проблема. И, по словам адвокатов, требование о круглой печати появилось только сейчас, с вступлением в силу нового ГПК, раньше таких жестких требований не было. А отведенный законом годичный срок идет уже с момента письменного оформления судьей принятого им решения и сдачи дела в канцелярию суда (или в момента вынесения кассационного определения). Вот этот момент, когда дело попадает в канцелярию и надо срочно писать жалобу, пропускают иногда даже профессиональные адвокаты, а что говорить об обывателях, пытающихся самостоятельно защитить свои права?
Или, например, надзорные жалобы, поданные еще до Нового года, уже сейчас возвращаются со ссылкой на новый закон. Получается, что в гражданском процессе закон имеет обратную силу. Эта опасная тенденция, «вылезшая» так остро только сейчас, по словам Веткова, была заложена еще десять лет назад, когда страна принимала новую Конституцию: «Если Конституцией 1978 года предусматривалась недопустимость обратной силы закона, ограничивающей права граждан, то в тексте ныне действующей Конституции таких гарантий уже не содержится».
По мнению Андрея Веткова, подобное положение вещей может привести к тому, например, что заявленные намерения обеспечения наших материальных прав и свобод останутся только декларациями. И вкладчики «Чары», пытающиеся привлечь главу Администрации Президента РФ господина Волошина в качестве ответчика (об этом «Версия в Питере» писала в № 6 за этот год), могут спать спокойно: денег они при любом раскладе не увидят, а теперь еще и в соответствии с законом. Примерно такой же исход можно предвидеть и с процессом по делу печально знаменитого риэлтерского агентства «Интероксидентал», который тянется до сих пор. Похоже, что и «гринмейлерам», очень любящим при переделе собственности использовать монетарных акционеров, придется пересматривать тактику и стратегию ведения финансово-промышленных войн.
Нельзя также полностью исключить предположение, что, отчаявшись найти правду в суде, мелкие и средние бизнесмены опять начнут обращаться за помощью к «браткам» и чуть затихнувшие было в последние несколько лет разборки в сфере среднего бизнеса начнутся по новой.
А нам остается уповать разве что только на Страсбургский суд.