Спецназ на все руки

<z>Собак пришлось уволить</z>
<z>– Ярослав Георгиевич, с чего все, собственно, началось?</z>
– В 1995 году руководство Федеральной службы контрразведки запланировало создать в Петербурге отдел Управления специальных операций. Решили поручить это дело мне. Однако на прямой вопрос насчет финансирования тогдашний кадровик и начальник петербургской ФСК, а ныне представитель президента по Северо-Западному округу Виктор Черкесов ответить однозначно не смогли, и назначение временно зависло. Лишь в следующем году мне с замом дали вот эту комнатку со столом о трех ногах и велели набирать команду.
<z>– С набором личного состава проблем не было?</z>
– Из более чем трехсот кандидатов взяли около тридцати – меньше, чем каждого десятого. Хотя среди желающих были и сотрудники ФСБ, и пограничники, и де-сантники. Но у нас особая специфика – даже кандидатом становишься только по рекомендации кого-то из руководства отряда или оперативного состава. Ну а прием нормативов боевой подготовки осуществляется непосредственно рядовыми бойцами, поскольку им с этим человеком идти на операцию – их слово решающее. Например, у моего старшего сына процесс оформления занял почти два года.
В итоге такого отбора в отряде оказались именно те, кто нужно. Достаточно сказать, что за все командировки в Дагестан и Чечню мы не имеем ни одного убитого (стучит по дереву)
<z>– А со снаряжением, я слышал, на первых порах дела обстояли неважно?</z>
– Поначалу даже веревок соответствующих не было, но со временем все наладилось. Получили необходимое снаряжение, машины для работы в городе , плюс средства связи – три трубки и сорок пейджеров. Еще были две прекрасные собаки для поиска взрывчатки и наркотиков, но для них не оказалось достаточно работы, и пришлось псов вернуть обратно.
Дорожные страдания
<z>– Если со снаряжением ситуация как-то утряслась, то транспорт для передвижений в зоне боевых действий до сих пор остается нашей самой большой проблемой. Не хватает даже обычных уазиков. Спасибо вот Калининская районная администрация один за свои деньги купила и нам подарила.</z>
С переброской же на дальние расстояния вообще черт знает что происходит. Каждая командировка на Кавказ превращается в приключение. Например, летим в Чечню, а транспортный самолет Левашовского авиаотряда отказывается нас брать под предлогом нехватки мест в герметичной кабине. Садимся в вертолет, летим в Псков. И там оказываемся на борту… того же самого самолета, чуть раньше нас прилетевшего с грузом. Здесь не взял, а там взял! Вопрос: какого хрена тогда вертолет жег керосин до Пскова и обратно? И кто за него будет платить? Уж явно не ответственные за этот бардак авиационные генералы. Хотя следовало бы разок заставить.
<z>– Ну, в зоне боевых действий, наверное, порядка больше?</z>
– Как сказать! В 1999 году, когда завершили работу в Дагестане, из-за нелетной погоды в Питер рейсов не было, а подбросить куда-нибудь поближе ума не хватило. Кое-как нашли борт до Астафьево под Москвой. Оттуда в Остров (это недалеко от Пскова) подкинул на своем самолете замкомандующего морской пехотой, душевный мужик. А уже там мы позвонили в Питер и за нами выслали автомобили. Теперь ездим на Кавказ только поездом: двое суток туда и столько же обратно.
<z>– С поездом-то, надеюсь, никаких проблем не было?</z>
– А куда же без них, родимых! Вот едет наша команда. 20 человек с 50 кг боевой выкладки каждый плюс много чего еще – всего две с половиной тонны. И, естественно, для перевоза всего этого хозяйства требуется целый вагон. А нам дают ровно 20 билетов и сообщают, что на остальных местах поедут обычные пассажиры. В том числе, возможно, и с детьми! Ничего себе поездочка, да?! Пришлось выкупать за свои кровные все места, но хоть доехали спокойно.
<z>– Совсем спокойно?</z>
– Ну, перед посадкой вокзальные менты от излишнего усердия стали из-за снаряжения нашу машину с грузом тормозить, утверждая, что столько багажа на одного пассажира не положено. Пришлось их маленько того... отодвинуть. И уже после этого все пошло нормально.
Нож генерала Вахи
<z>– Чувствую, что на месте тоже оказалось достаточно весело?</z>
– В первую чеченскую кампанию в Грозном, пожалуй, самым ярким воспоминанием бойцов стало размещение на консервном заводе. Поскольку все водопроводы раздолбали в ходе штурма, воды во всем городе не было, зато имелись изрядные запасы яблочного сока. Его и пили, на нем и кашу варили, и даже мылись этим чертовым соком. Ребята теперь от одного его запаха звереют, а воду мы с тех пор в любую командировку возим с собой. Зато никто ни разу ни понос,ни желтуху не подхватывал (снова стучит по столу).
<z>– А какие моменты в зоне боевых действий были самыми опасными?</z>
– Как ни странно, очень опасен момент смены подразделений. Встреча – проводы, одни мысленно еще дома, другие, соответственно, уже дома, общая расслабленность. Тут-то «духи» и могут появиться. Особенно если еще вы, журналисты, постараетесь.
<z>– То есть?</z>
– Да глянь сам в телевизор. Как ни показывают сюжет, так обязательно сообщают, что такое-то подразделение с такого-то вокзала направляется туда-то. И еще везет гуманитарную помощь! Прямо как нарочно стараются. Поэтому мое основное правило – никаких съемок на вокзале. И никаких тусовок с отъезжающими. Сдали – приняли объект, и все.
<z>– А обустроиться?</z>
– Ну, это вообще особая история. Ведь обычно если подразделение на другое место перебрасывают, оно помещение обдирает подчистую. Все снимают, вплоть до нар и электролампочек. Потому что на новом месте обычно, кроме голых стен, ничего нет. Особенно много заморочек, когда снимается часть контингента, а оставшимся приходится в тактических целях создавать впечатление, что все на месте. У нас так было, когда занимали общее помещение с кабардино-балкарским ОМОНом, а потом они уехали, естественно, со всем своим добром. Так нам надо было где-то новые лампочки доставать и прикручивать в их пустые комнаты, чтобы со стороны казалось, что ничего не изменилось.
<z>– Что-то мы, Ярослав Георгиевич, сильно в бытовую тему уклонились. Я, конечно, понимаю, что у вас повышенная секретность, но все же хотелось бы и несколько боевых эпизодов.</z>
– Вообще-то говоря, самая лучшая победа, когда врага удается заставить сдаться без кровопролития, как у нас до сих пор получалось при операциях по освобождению заложников. Еще лучше, когда противник в итоге начинает работать на тебя, как, например, получилось с родственником Шамиля Басаева, которого удалось склонить к выступлению по телевидению с призывом к сдаче оружия.
Особенно приятно, когда удается потрепать противника за его же счет. Мы захватили кассету, где чеченцы испытывали добытую где-то партию оружия. Подходит к безоткатной пушке расчет, заряжает, целится и с воплем «Аллах акбар!» пускает снаряд в цель. А тот взрывается прямо в стволе, после чего от пушки, расчета, а заодно и почти всех вокруг остается одно воспоминание. Камера чудом уцелела в руках убитого осколком чеченского оператора, и на ее по-следних кадрах запечатлены лишь окружающий пейзаж – вид снизу – да ругань немногих оставшихся в живых бандитов.
<z>– Но так, конечно, бывает далеко не всегда?</z>
– Очень непросто нам пришлось при прорыве двухтысячной группировки боевиков из Грозного через Ачхой-Мартановский район. Они тогда остановились в селении Шаами-Юрт, которое потом заблокировало всего около трехсот милиционеров с одним танком и шестеро наших во главе с моим первым замом полковником Александром Горнаком.
Мы вообще-то поехали на адресную зачистку, но пришлось участвовать в бою как обычная пехота, что, в принципе, совершенно непродуктивно. Ведь согласись, использовать таким образом бойца спецназа, на полноценную подготовку которого уходит порядка пяти лет, это все равно что микроскопом гвозди заколачивать. Однако в Чечне часто бывали ситуации, когда иного выхода просто не было. Вот и тогда три сотни бандитов пытались выйти из Шаами-Юрта в Самашкинский лес. Сунулись сперва в одну сторону, напоролись на танк да и повернули на наш участок. А там всего двенадцать милиционеров, и у каждого по автомату с одним магазином и по одной ручной гранате. Естественно, пришлось идти нам.
<z>– И с чем пошли?</z>
– Четыре автомата, в том числе три с подствольными гранатометами, один пулемет Калашникова да снайперская винтовка. О том, как шел бой, можете судить по тому, что одних гранат из подствольников выпустили почти полтораста, да пулеметчик расстрелял два полных боекомплекта. В итоге ни один чеченец не прошел, Филиппыча представили к ордену Мужества, а всех остальных к медали «За отвагу».
<z>– Да, это не очень-то похоже на какие-нибудь боевики про американских рейнджеров.</z>
– Спецоперации тоже бывают всякие. Например, как-то раз искали у одного во дворе оружие, дошли до склада с зерном, металлоискатель звенит, надрывается, пришлось копать. Переворошили несколько тонн зерна, а в итоге нашли ржавый кусок трубы.
<z>– Ну не всегда же так не везет…</z>
– С другим таким «мирным фермером» повезло больше. Изъяли у него несколько магнитных мин, которые обнаружили на самом дне здоровенной навозной кучи.
<z>– Думаю, эти трофеи для вас стали особо ценными!</z>
– Во всяком случае, запомнились надолго. Но, конечно, приходилось изымать и более интересные штучки. Вот, например, этот ножик. Таких было сделано всего несколько десятков по личному заказу Дудаева для его бригадных генералов. Смотрите, кривое зазубренное лезвие, максимально приспособленное для отрезания голов, на гарде шипы, чтобы его можно было использовать в качестве кастета, и в рукоятке однозарядный пистолет
<z>– А что там такое на лезвии?</z>
– Имя владельца – похоже, Ваха, и двадцать шесть зарубок, по числу отрезанных голов. Правда, впечатляющий ножичек? Его очень хорошо демонстрировать, особенно в действии, некоторым гражданам, призывающим к миру и выводу войск. Думаю, после этого до них, наконец, дойдет, что никаких переговоров, пока вся нынешняя верхушка боевиков сама не будет обезглавлена, быть не может. Где бы эти люди сейчас ни находились, в Ингушетии, Грузии, Азербайджане или еще дальше!