<z>– Ну как, Гоша, каково с голым-то задом на сцене?</z>
– Ну, это у тебя нужно спросить, я ж не видел…
<z>– Тогда не у меня, а у милых дам…</z>
– Ну да. Знаешь, иногда с прикрытым задом чувствуешь себя более неловко, нежели в этом спектакле. К тому же с друзьями ничего не страшно. Один вряд ли бы разделся, а так в компании шестерых дружбанов… Разделил на шесть – уже легче
<z>– А в Москве, я так понял, чего-то не заладилось, в отличие от Питера?</z>
– Нет, я просто говорил, что в финале можно будет немного расслабиться не только нам, но и зрителям. То есть снимать с себя фрагменты одежды будут не только актеры, но и кто-нибудь из зала. Я предлагал Питеру стать первым в этом смысле. Но это ближе к лету, когда станет потеплее и когда все будут в нарядном белье.
<z>– Вообще, конечно, спектакль интересный: завод закрылся, парни-металлурги не у дел, жизнь подвела к черте, и вот они обнажились в надежде заработать. Ну а сам бы смог зарабатывать стриптизом, если бы оказался без денег и твоя слава померкла? </z>
– Я? Вряд ли. Нет, не пошел бы я в стриптиз. Не знаю, чем бы занялся. В Ladies’ Night мы все оказались не от безденежья. Зато, как и главные герои, начинали в спектакле с нуля, толком ничего не умея. Знаешь, в этом есть параллель.
А вообще, у меня был дефицит оголяемости, скорее не внешней, но внутренней. Хотелось очень громко прокричаться там, внутри, и поэтому я пошел в Ladies’ Night. Сначала, когда мне передали предложение Шамирова, посмотревшего на меня в спектакле «Чапаев и Пустота» по Пелевину, я насторожился. Думал, зачем мне это надо. Работа есть. Работать нужно, а не эпатажничать. А потом понял, что это далеко не эпатаж, это социальная драма, как это называет Шамиров. Короче, вещь достойная. А что до жизненной правдивости, то у нас в стране подобные тенденции давно прослеживаются. Только многие идут не в мужской стриптиз, а в бомжи, бандиты, депутаты. Очень много людей занимается не своим делом. Скажу словами своего сумасшедшего персонажа: «Какая разница, где показывать голую жопу: в компании подвыпивших друзей или в приятном женском обществе за деньги». В жизни нам часто приходится показывать задницы.
<z>– Да и не только…</z>
– Угу. Многое приходится показывать. Разные стороны души бывают обнажены.
<z>– Ну, вот разделись вы, и спектакль закончился. А в самой пьесе есть продолжение или там так же? Вообще является ли финал символическим?</z>
– Да я даже не помню, как пьеса кончается. Хотя условием французов и было сохранение исходного материала, но мы сделали несколько по-своему. В результате на первом прочтении пьесы мало кто остался за столом. От нас ушли и художник по костюму, и главный художник проекта. Он сказал, что видит во всем этом активную рекламу гомосексуализма…
<z>– Но вы же, простите, не..?</z>
– А вот он усмотрел чего-то. Думал, нам не хватит таланта, причем не столько драматического, сколько режиссерско-исследовательского, который бы позволил работать с этим материалом. Он-то думал, что мы не социальную драму играть будем, а позвоним Роману Виктюку. Но я на сей предмет спокоен был, знал кое-кого из ребят, сам подтащил пару артистов, и все нормально, обошлись без Виктюка. Да и сам Шамиров мне понравился. Он такой – цельный. Я вообще таких не встречал. Просто – умный человек. Вот так. Умный, и все тут. Для мужчины это не последнее качество. А по просьбе умного человека можно многое сделать.
<z>– Так, все же, как насчет финала? В спектакле один из героев сказал: «Лучше фаллический символ, чем символический фаллос». Так вот, в этой «голой» концовке заключен какой-то особый смысл, или это так, чтобы девчонки пищали?</z>
– Нет. Есть же какие-то законы сценические. Мы весь спектакль уродов играли. Причем таких, что не догадаешься, будто они смогут чему-то научиться и даже как-нибудь синхронно станцевать под музыку. В этом-то и изюминка.
<z>– Или «Орешек в заду для прямой осанки»…</z>
– Ну да. Можно было, конечно, этого и не делать, застрять на полпути. Не раздеваться, не материться. Короче, расслабиться, чтоб орешек выпал. Но мы решили нести свои орешки до конца. Играть надо всегда до конца, пока время есть, и не размениваться на мелочи.