Без вести погибшие

Жены военнослужащих, получившие от однополчан горькую весть, пытаются добиться официального подтверждения гибели в бою или пропажи без вести их мужей. «Числится на задании» – с такой формулировкой, по их словам, можно сталкиваться в официальных ответах из Минобороны месяцами. В поисках тех, кто сгинул на войне, бьются волонтеры. Несомненно, решать проблему надо иначе – на государственном уровне, и письма безутешных женщин уже «лежат на столах» депутатов и министров. 

 

 

В Петербурге таких историй хватает. Мы пока расскажем о двух случаях, в обоих речь идет о военнослужащих, которые заключили контракты и удостоены боевых наград.

Двухсотых пытаются опознать по связкам ключей от дома…

Оксана (имя изменено по ее просьбе – прим. авт.) устало говорит: «Ранение, институт им. Бурденко, на месяц домой, к семье. В январе 2024 года, муж снова уехал на службу. Первые пару недель был на связи – мы переписывались. А потом сообщений не стало».

Где-то через месяц Оксана обратилась на горячую линию Минобороны, по номеру телефона 117, где ей лаконично ответили, что супруг числится в строю, а связи нет, чтобы не обнаруживать локацию. Это отчасти успокоило женщину, вселив надежду, что муж жив.

 

 

Спустя некоторое время раздался звонок от однополчанина, который своими глазами видел, как супруг Оксаны погиб. Конечно, признавать факт гибели военнослужащего лишь на основании телефонного разговора никто не станет. Да и сам сослуживец в том бою был контужен, потерял сознание, и достоверно констатировать смерть товарища не мог.

Так для Оксаны начались мытарства – бесконечная переписка с воинской частью, военной прокуратурой и прочими официальными адресатами. А еще – регулярные звонки на горячую линию Минобороны, где ей упорно сообщали, что в списках погибших, раненых и попавших в плен мужа нет. Так продолжается до сих пор.

У супруга Оксаны – два высших образования. По первому – он культуролог, но всю довоенную жизнь работал программистом, а также увлекался написанием стихов. Люди, знакомые с его творчеством, предрекали мужу Оксаны яркое литературное будущее – стихи издавались целыми сборниками. У любящей пары – двое детей, семь лет и два года…

 

 

Волонтеры пытались помочь Оксане и разыскать мужа по связке ключей от дома, которая была у него с собой. Но идентифицировать бойца среди трехсот погибших с ключами – не удалось. Со слов родной сестры военнослужащего, среди личных вещей при нем должен был находиться ламинированный лист бумаги с отпечатками детских ладошек. Пока ничего похожего у погибших не находилось.

Оксана не перестает писать по все инстанции. «Депутат Госдумы Александр Хинштейн перенаправил мое обращение министру обороны Андрею Белоусову. Я жду ответа», – женщина не собирается сдаваться и верит, что пока не похоронила супруга – он жив…

В разведку – без документов и жетонов, из десяти целыми вернулись двое…

Много лет назад он прошел войну в Таджикистане, за отражение нападения на особо охраняемый объект, разведчик 201-й российской мотострелковой дивизии был награжден медалью «За отвагу».

В октябре 2022 года он добровольно пришел в Калининский райвоенкомат – мобилизации не подлежал по возрасту, предложили заключить контракт, вскоре отправился в зону проведения СВО. Прошлой весной приехал в свой первый отпуск…

 

 

«Вдесятером вызвались на сложное задание, в разведку, без документов и жетонов. Из десяти вернулись целыми двое, которые не смогли вынести из-под обстрела тела товарищей», – рассказывает наша следующая собеседница Марина (имя также изменено по ее просьбе – прим. авт.). 

Впрочем, есть дополнительная информация от уцелевших разведчиков. Тела подтащили к дороге, чтобы двухсотых забрала эвакуационная группа. Когда двое вернулись к месту, где находились погибшие товарищи, там было пусто. Куда делись тела, никто сказать не может. Обнаружить мужа Марины по особым приметам в каком-либо из моргов, в которые доставляют погибших, не удалось. 

 

 

Только две недели назад в документах, полученных Мариной в районном военкомате, наконец указали – пропавший без вести. До этого она, как и Оксана, не переставала звонить на горячую линию Минобороны, общалась с волонтерами, которые занимались в зоне СВО и приграничных регионах поиском мужа. В официальной бумаге обозначена дата – 30 июня 2023 года, с этого момента о военнослужащем никто ничего не знает.

Кто вы – ушедшие?

Пропавших бойцов ищут среди погибших, конечно, не только по связкам ключей от родного дома или другим особенным предметам в личных вещах. Родственники предоставляют образцы ДНК, сообщают о татуировках. Но даже активные попытки найти конкретного солдата не всегда оказываются успешными, а данные в документах из военкоматов и ответы по горячей линии Минобороны могут расходиться, что заставляет, со слов родственников, находиться в страшном стрессе.

Излишне говорить, что от статуса военнослужащего и формальных формулировок зависят льготы и выплаты семье. Не всегда понятно даже, ушел человек на СВО добровольцем или мобилизован по повестке, а это юридически тоже важно, утверждают эксперты. Бывает так, что пришел в военкомат сам, но тут же получил повестку. Травмированный или раненый, умерший или погибший – с одной стороны, казуистика. С другой – широчайшее поле для ошибок или намеренной путаницы. Травму на службе можно, в теории, получить и не в бою, а погибнуть не сразу, став «двухсотым» с вердиктом врачей «умер» (не вследствие ранения). 

Что касается пропавших без вести, то весной 2023 года порядок присвоения такого статуса был упрощен. Необходимый срок отсутствия сведений о бойце для признания безвестно отсутствующим сокращен до 6 месяцев. Но, судя по описанным случаям, нормы соблюдаются, увы, не всегда и не повсеместно. А самое главное, вопрос не столько в выплатах, сколько в другом – без вести погибшие, разве это справедливо?

Ирина Полякова, «Конкретно.ру», фото автора и из личных архивов