<z>В списках не значился</z>
Так в шутку называли Пашку в части. Должность его была одной из самых блатных – кочегар, хозяин бани. Можете представить себе, каким спросом пользовалось Пашкино хозяйство в резко континентальном климате дружественной республики. В казарме его почти не видели – обитал он в своей вотчине, круглосуточно поддерживая давление в агрегатах. Кроме того, на территории котельной в обстановке большой секретности был оборудован цех по разливу бражки. Правда, о нем знали в части все – от первого офицера до последнего вновь прибывшего солдата. А пользовалось его продукцией подавляющее большинство личного состава, в зависимости от склонности к употреблению и от наличия денежных знаков в карманах хлопчатобумажного обмундирования. Немалая часть этих знаков оседала у Пашки. Запасов же сахара в котельной было не меньше сотни мешков. Предназначались они, правда, для передачи афганской народной армии после вывода наших войск. Но, тем не менее, оторваться от такого источника по своей воле Пашка, конечно, не мог. А командование и сослуживцы, ежедневно обращаясь за продукцией «подсобного хозяйства», в день вывода забыли о его хозяине, о том, кто «в списках не значился».
<z>Из коммуны — в свободный рынок</z>
Уходили в армию ребята из страны, в которой социализм был построен полностью и окончательно. Проходили службу в государстве, где родоплеменные отношения пытались сменить на коммунистические. Возвращались наши солдаты домой, где гидра капитализма поднимала свои многочисленные головы. Для многих такие перемены были, мягко говоря, неожиданны. Однако немалое число военных, большинство из которых носили погоны со звездами, пришли с войны «подготовленными», и новый рыночный порядок явился для них знакомой стихией. Парадокс в том, что для лучшего перехода к более передовым отношениям людям потребовалось ощутить на себе более отсталые.
Итак, прибывали наши части в Союз. Были цветы, были слезы. Светились радостью лица родителей. Выносили бабушки солдатам блинчики со сметаной и вареньем, лепешки и фрукты. Было все это, было...
Но было и другое. Отгремели оркестры, отзвучали приветственные речи. Отплакали матери. И стали съезжаться в Термез и Кушку – два основных пункта вывода наземного транспорта сороковой армии – со всех концов Средней Азии дельцы всех мастей и достоинств. И пошло-поехало. Иногда втихаря от начальства, иногда – после прямых указаний оного началась торговля. Поштучно и крупными партиями с ассортиментом от американских презервативов до японской электроники. Наибольшим спросом пользовались ткани восточных расцветок и особой выделки. Мужчины южных республик великого Союза торопились порадовать своих ханум отрезами на новое платье. Поставщики в погонах спешили избавиться от тягостного груза. Хорошо шли гонконговские часы «семь мелодий», которые там – «рубль за ведро». Были и охотники за афганским чарсом повышенной чистоты. Поговаривали, что один оборотистый прапорщик продал местным колхозникам списанный армейский грузовик.
<z>Высокие дивиденды</z>
Текли денежки из заплечных мешков местных торговцев в выцветшие РД бывших солдат ограниченного контингента. Которые большую часть выручки оставляли в таможенных чайханах хозяевам, в кабаках Ташкента и Душанбе официантам и швейцарам. В аэропортах и на вокзалах, заплатив втридорога за дорогу домой – кассирам и проводникам. Работники общественного питания и транспорта, отдавая дань уважения выполнившим интернациональный долг, понимали, как хотелось вернувшимся «из-за речки» надышаться воздухом Родины и поскорей войти в родной дом, и моментально появлялась водка (по двойной цене) и билеты (по тройной). Не брезговали, сердечные, засаленными солдатскими рублями и хрустящими офицерскими чеками.
<z>Счастливчик</z>
Увязая по щиколотку в мелкой, как мука, дорожной пыли, спотыкаясь через каждые несколько шагов, Пашка продолжал бежать за своими. Горло, забитое пылью и иссушенное частыми вздохами, хрипело: «Стойте!» Никому из сидящих на броне не хотелось оборачиваться, все смотрели вперед, с нетерпением ожидая границу. Ностальгия по оставленным местам бойцов не мучила. Но даже если бы кто-то и захотел бросить прощальный взгляд на привычный пейзаж, вряд ли бы он смог различить в густых клубах желтой взвеси Пашкин силуэт. На его плече болтался наспех собранный вещмешок с подарками для родных. Споткнувшись в очередной раз, Пашка упал носом в пыль, выбросив вперед руки. Подарки полетели далеко в сторону и вниз от дороги. Но возвращаться за ними уже не было ни сил, ни времени. Последняя наша колонна уходила все дальше. Пашка поднялся и продолжал бежать, на ходу срывая с себя шапку, ремень и бушлат. И тут звук впереди идущей техники изменился. Один из КАМАЗов заглох, следующие за ним остановились, работая на холостых оборотах. Пашка поднажал, теряя последние силы. Повезло ему. Поломка машины задержала колонну надолго. Упал в метре от замыкающего БТРа. Расхристанный, без подарков. Успел, счастливчик.
<z>Михаил Тарасов</z>