Эту квартиру здесь знают многие. Не законопослушные граждане, а те, кого на протокольном языке именуют «лицами без определенных занятий». А иногда и без определенного места жительства. Путь в нее идет по донельзя замызганной «черной» лестнице. За железными дверями, в помещении, носящем следы безнадежно затянувшегося евроремонта и бесшабашной холостяцкой жизни, нас встречает хозяин – здоровенный парень с тяжелым взглядом.
...Игорь принадлежит к довольно распространенному в Питере типу «вечных приезжих». Тех, кто многие годы живет в Северной Пальмире и не торопится натурализоваться, предпочитая снимать квартиры и перебиваться случайными заработками. Обладая большими способностями в области кулачного боя, он зарабатывал на хлеб охраной различных сомнительных коммерческих фирм. Ну и всякими сопутствующими этой деятельности делами – выбиванием долгов и тому подобным. В одной из разборок серьезно подорвал здоровье. Пришлось переключиться на евроремонты. В последний год делает эту квартиру. Здесь же и живет.
Руки Игорь старается особо не пачкать. Всю черную работу выполняют обитающие тут же два украинских хлопца, скрывающиеся в Питере от мобилизации в незалежную армию. Обращается с ними Игорь как с лакеями, платит за работу гроши. По словам ребят, за год жизни в Северной столице они ничего, кроме Владимирской площади, не видели... Ремонтные работы ведутся ни шатко ни валко.
Основное же занятие Игоря несколько иное. Время от времени в квартиру заглядывают граждане, при виде которых сразу невольно хочется проверить – на месте ли бумажник. У всех одно и то же дело – граждане приносят «на реализацию» различные вещи.
– Притаскивают всякое: шмотки, плееры, электрокофеварки. Магнитофоны, автомагнитолы бывают. Вот ты журналист, хочешь диктофон? Мне тут принесли недавно... Дешево отдам.
Происхождением вещей, понятное дело, никто не интересуется. Цену Игорь назначает решительно и бесповоротно. Примерно вдвое ниже рыночной. Торг здесь неуместен. Не нравится – проваливай.
Вновь найти хозяев всем этим вещам совсем не трудно.
– Я беру за полцены, продаю за две трети. Вот и все. Хотя бывают и веселые случаи. Как-то понес я «трубу» продавать. Подхожу к ларьку «Шаверма», предлагаю продавцу. Прошу пятьсот. Я-то хотел рублей, а он пять сотен «зеленых» мне выкладывает. Я, правда, ему наврал, что трубка работает. То есть она и вправду работала, только номера никто не знал. Сказал ему какой-то. То-то он теперь звонит...
Серьезные воры сюда не заглядывают. Основной контингент «продавцов» – местные алкоголики и бомжи, ворующие все, что плохо лежит. К примеру, один друг «зеленого змия» с улицы Марата подворовывал у соседей по коммуналке, пока не попался. Плееры и «трубки» добываются у подгулявших граждан в бесчисленных близлежащих кафе. Магнитолы вытаскивают из припаркованных возле Кузнечного рынка автомобилей.
Появляются в квартире и представители славной касты нищих. Тут бывает их аристократия. Еще бы! Находящаяся на площади церковь во имя Владимирской иконы Божией Матери – место популярное. Поэтому право встать на паперть стоит около 1500 долларов.
Попрошайничают тут в основном люди с богатым уголовным прошлым. Да и порядки у них блатные. Имеется «общак», налаженная система «вписок» (временного ночлега) для своих. К нищим как к посредникам обращаются и те, кому требуются услуги Игоря по перепродаже.
Заработки у теплой компании, собирающейся в квартире на Владимирском, неплохие. «На жизнь хватает», – говорит Игорь. По его понятиям, это означает возможность ежедневно в компании приятелей бродить по кабакам и сорить деньгами. «Аристократы паперти» свои доходы не афишируют, но мне довелось своими глазами видеть, как один из них извлек из кармана радиотелефон и пустился в долгие разговоры.
Местная милиция этим местом пока не интересовалась. Ведь, как уже говорилось, доказать перекупку краденого очень трудно. А все остальное под УК не попадает. Тем более что в районе Владимирской площади регулярно случаются преступления и посерьезнее. До нищих ли тут с мелкими перекупщиками?