Вячеслав Геннадьевич как всегда был немногословен и полон вселенского терпения к журналистам. Помогал ему в этом нелегком деле Олег Сакмаров.
<z>– Не считает ли Бутусов себя слишком старым? Может, настало время уйти?</z>
– Вы в этом уверены? Не согласен. В «музей» мне еще не пора. Я субстанция постоянно изменяющаяся, перехожу из одной ипостаси в другую. Ведь смысл существования совсем не в том, чтобы постоянно светиться на сцене. К примеру, в период своего затворничества сидел себе на Пушкинской, 10 и картинки рисовал. Вполне хорошо было.
<z>– Это верно, что Бутусов сначала архитектор, а потом уже музыкант?</z>
– Трудно ответить, я уже успел подзабыть, что такое архитектура, но и сейчас могу построить даже пожарную каланчу – от эскиза до конечного результата.
<z>– Вас не одолевают амбиции градостроителя?</z>
– Действительно, к 300-летию пригодился бы. Вообще я рад, что находятся какие-то бюджетные средства на реставрацию и обновление Питера. Чем больше денег выжмут чиновники (правда, столько же своруют), тем больше пойдет на пользу дела. Хотелось бы, чтобы предполагаемая модернизация центра органично совместила любого уровня эклектику в техническом, историческом, идеологическом смыслах. Это называется специфическим словом – револаризация. Главное, чтобы была гармония, естественность. А не так как в Казахстане, где построили новый город за пять лет, едешь и чувствуешь себя неловко, как в трехмерном измерении. У нас атмосфера, которая за просто так не дается. Нужно, чтобы туристы перлись сюда, как в Париж и в Прагу.
<z>– Однажды для детей-инвалидов был организован конкурс рисунка на темы ваших песен. Но даже взрослые говорят, что этот музыкальный ряд тяжел для визуального воспроизведения, особенно для детей.</z>
– Я сам участвовал в этой акции, правда, не рисовал, а выбирал понравившееся и награждал. Не согласен, что для ребят это тяжело, они очень бодро все изобразили. Много замечательных произведений, только описать их трудно – надо видеть. Ведь у детей совершенно не затуманенное еще сознание – им все ясно и понятно. Меня всегда радовало, что хоть кто-то может заставить нас шевельнуть ногами, забетонированными уже десять лет.
<z>– Как будет выглядеть «Ударная любовь» на сцене?</z>
– В этом концерте собственно Юпитерская песня всего лишь одна – как раз таки «Ударная любовь». Мы ее специально записали как сингл, стремительно и быстро, у дэдэтэшников в новой студии. Возникла необходимость представить своеобразную визитную карточку. Естественно, мы готовим альбом, но нельзя же сразу сесть и родить… Тут минимум год нужен. Мы в течение четырех месяцев гастролируем, а летом уж засядем в студию. Никакого шоу не будет – это просто хороший концерт для требовательной питерской публики. Москва – город, куда съезжаются со всей страны, и публика там довольно-таки дифференцированная и по взглядам, и по отношению, и по темпераменту. А здесь абсолютно непредсказуемая аудитория, к этому надо быть готовым морально и физически. Будут песни из восьми различных проектов, которые происходили за историю всей моей музыкальной жизни.
<z>– В новый проект Ю-Питер вы явно вкладываете множество смыслов, а предлагаете лишь один сингл и вариации старых песен…</z>
– Обвинение в «старье» неуместно. Если мы играем новые песни (у меня уже были такие экзерсисы), как правило, публика плюется. Потому что они не включаются, им не во что воткнуться. Нет элементов, которые срабатывают, как фотореле на уровне узнаваемости, поэтому будем считать, что это своего рода база, фундамент, трамплин, который позволит народу определиться с отношением к новому проекту. К тому же все радикально отличается от звучания на пластинках и исполнения вживую.
Эти песни отражают сегодняшнее ощущение времени. Будут исполнены вещи, которые многие не слышали никогда, не только в концертном, а даже в студийном исполнении. Так что большинству слушателей материал будет внове, уже не говоря о том, что восемьдесят процентов программы никогда не игралось со сцены.
Если говорить серьезно, то это проблема интерпретации в классической музыке. Вы же играете через сто лет Бетховена в своей трактовке, и ни-кто никого не упрекает за вольность. А когда дело касается рок-музыки, почему-то меряют по другим критериям. Тем более это мои собственные песни.
К тому же наше отношение к ним изменилось. Это то же самое, что ребенку дать набор кубиков, из которых он может собрать любую конструкцию. Мы долго собирали песни, пока не определились на физиологическом уровне, как это будет звучать. Время меняет каждый акцент, даже если слова останутся те же. К примеру, очень интересно звучит сегодня «Гудбай, Америка». После 11 сентября и Олимпийских игр – грустно и смешно.