<z>Хосписная кормушка</z>
Главным врачом хосписа номер 3 Выборгского района Петербурга Сергей Шевляков стал еще в 1994 году – в момент создания этого последнего милосердного приюта для смертельно больных людей. Хоспис принимал к себе в обязательном порядке онкологических больных Выборгского района города. А если оставались свободные места, то и из других районов. Скандал грянул в июне 1998 года. В питерский УБЭП обратилась дочь умиравшего от рака Ивана Пилипенко. По словам женщины, главный врач хосписа потребовал денег, чтобы ее отец остался в хосписе под присмотром и уходом медиков – к несчастью, Пилипенко был прописан не в Выборгском районе. А в «благодарность» за это, по словам женщины, Сергей Шевляков запросил с нее 300 долларов.
В УБЭПе обрадовались случаю прихватить врача-мздоимца за хвост. Сумма, конечно, не слишком впечатляющая, но взятка всегда взятка, даже в 10 рублей.
Оперативники вынули из сейфа «штатные» купюры – меченые 100-долларовые бумажки, которые обычно и использовались в подобной ловле взяточника «на живца», вручили их заявительнице и снабдили ее специальной аудиозаписывающей аппаратурой. Затем вся компания отправилась в хоспис. Женщина пошла в кабинет главврача, а оперативники остались снаружи – слушать разговоры с помощью спецсредств да ждать удобного момента для задержания.
Момент наступил – стоило дочери больного выйти из врачебного кабинета, как туда вошли сотрудники УБЭП. Конверт нашелся во вполне предсказуемом месте – кармане белого халата.
На вопрос, что это за деньги, главврач хосписа тут же начал горячо уверять оперативников, что это вовсе не то, что они подумали, а самая настоящая провокация.
Кто знает, сколько таких «благодарностей» успел получить Сергей Шевляков от родных и близких своих пациентов? Следствию стало известно лишь еще об одном эпизоде: за несколько месяцев до своего задержания он лично приехал к одному из онкологических больных в Центральный район, чтобы госпитализировать того в хоспис. Пока медсестра готовила пациента к перевозке, Шевляков имел приватный разговор с дочерью больного. Он намекнул, что в хосписе неважно с лекарствами и предметами гигиены, тем более что пациент – не из их профильного района. На все про все он запросил не так уж и много – каких-то 200 рублей на лекарства и еще столько же на предметы гигиены. Женщина пообещала привезти деньги на следующий день. Спустя
месяц он потребовал от женщины еще 400 рублей, чтобы оставить ее отца в больнице на дополнительный срок.
Этих двух эпизодов хватило, чтобы признать эскулапа виновным во взяточничестве и злоупотреблении служебным положением. Из зала главврача уводили уже в наручниках – взяли под стражу сразу после оглашения приговора. За решеткой ему придется провести 4 года.
<z>Без боли и упрека</z>
Степень вины и меру наказания другим медикам – медсестрам Вере Чертковой и Елене Герасимовой (а заодно и помогавшему им частному нотариусу Владимиру Медведеву) – суду еще только предстоит установить. Процесс по их делу начнется в Городском суде на днях.
Как считает предварительное следствие, медсестры, ухаживавшие за онкологическими больными в Красногвардейском районе, пытались завладеть их жильем.
Вера Черткова работала старшей медсестрой 10-й поликлиники Красногвардейского района. Когда-то в начале 90-х годов в той же поликлинике работала и Елена Гоголева. Но уже в 1992 году 22-летняя Елена вынуждена была оставить работу – у нее стремительно развивалось раковое заболевание и болезнь костей – остеопароз. Девушка получила инвалидность 1-й группы. Болезнь прогрессировала. К концу 90-х Гоголева уже не могла обходиться без инъекций наркотикосодержащих обезболивающих – морфина. В квартире она жила одна – все ближайшие родственники умерли от различных заболеваний, в том числе и от онкологических.
Делать Гоголевой инъекции приходили ее бывшие коллеги – медсестры из 10-й поликлиники. Они не раз рассказывали Чертковой об ухудшающемся состоянии Гоголевой, которая периодически заводила разговор, что готова завещать свою квартиру тому, кто будет за ней ухаживать до уже скорой смерти.
Как считает предварительное следствие, именно на это и клюнула Черткова. С 22 января 2000 года старшая медсестра стала наведываться к бывшей коллеге, делая ей инъекции морфина. По мнению обвинения, Черткова решила поторопить события – создав некоторый излишек наркотика, 5 февраля во время очередного визита она якобы ввела Гоголевой в рот убойную дозу морфина. Наркотик, попавший в желудок, вызвал смертельное наркотическое
отравление молодой женщины.
После этого, по версии обвинения, старшая медсестра обратилась к своему знакомому нотариусу Владимиру Медведеву, практиковавшему с 1994 года. Они подделали завещание Гоголевой, по которому Чертковой отходила квартира умершей, а Медведев его заверил нотариально.
Однако воспользоваться плодами аферы им не удалось – милиция начала проверку по факту смерти Гоголевой. Вскрылось ее отравление морфином, и Черткову обвинил в убийстве. Правда, она категорически отрицала свою вину, утверждая, что смертельную дозу Гоголева ввела себе сама, поскольку кое-какой запас обезболивающих у нее имелся.
В той же 10-й поликлинике на онкологическом учете стояла и другая раковая больная – 63-летняя Валентина Крапивенцева. У нее была последняя стадия рака, и пациентку прикрепили к медсестре выездной службы «Хоспис» Елене Герасимовой. И в этом случае квартира, которая должна была освободиться после смерти пациентки, соблазнила, по мнению предварительного следствия, медицинского работника.
И оформить без ведома хозяйки приватизацию ее квартиры Герасимовой помог, как считает обвинение, нотариус Медведев. Хозяйка умерла своей смертью – медсестре не пришлось ей «помогать» в этом.
Так что Герасимова избежала обвинений в убийстве – ей вменяют только мошенничество.