<z>Матросы-инопланетяне</z>
Начать путешествие в сторону Котлов лучше всего в Ополье. Это большая деревня на большой дороге, куда вполне реально попасть даже без машины – на автобусе, идущем в Кингисепп. Ополье видно издали благодаря белой церкви с синим куполом, стоящей на перекрестке дорог. В отличие от многих других церквей в области, Крестовоздвиженский храм 1885 года постройки не то чтобы процветает, но радует глаз своей ухоженностью. В литературе есть разные сведения о том, на какое время он закрывался при советской власти, но все сходятся в одном – на довольно короткое. Существует легенда, по которой помог снова открыть церковь папанинец Маврикий Слепнев, местный уроженец. Мол, пришли к нему старухи и сказали: «Мавруша, негде молиться нам за тебя, если ты снова на льдину засядешь». Слепнев поднажал в верхах – и церковь вернули прихожанам.
Неподалеку от Ополья есть деревня Алексеевка, а рядом с нею находится урочище Графская Гора. Сейчас к нему вплотную подобрались домики садоводства Тикопись. Гора там и вправду есть – довольно крупный холм в лесу, а граф был – усадьба принадлежала Петру Шувалову, одному из потомков знаменитого елизаветинского вельможи Александра Шувалова. Кроме всяких обыкновенных усадебных построек и парка, гора может хранить и следы традиционных для Шуваловых масонских подземелий, во всяком случае в окрестных деревнях клянутся, что своими ушами слышали от дедов, которые своими глазами видели эти ритуальные катакомбы. К счастью для графа и к несчастью для регионавтов, гора окружена совершенно непролазным лесом, который сильно мешает делать какие-либо выводы относительно подземелий.
К северу от Ополья – как раз в сторону Котлов – на дороге попадается деревня Керстово. Любопытно, что одноименная станция находится возле Алексеевки, а в Керстово станция называется Салка, при этом река, протекающая через деревню, носит имя Солка. К чему было устраивать такой топонимический цирк, сказать трудно, наверное, чтобы запутать шпионов, к каковым относили любого человека, гуляющего по местности с картой в руке.
В Керстово издали видна Никольская церковь с высокой колокольней, но даже ноябрьские сумерки не способны сгладить ее раны и шрамы. Церковь вся изуродована: деревянный купол, хорошо видный еще на фотографиях 2000 года, сгорел и провалился внутрь здания, в котором нет пола, – вместо него огромная подвальная яма. Крест давно свихнулся на сторону и висит вниз головой, двери вынесены с мясом (три года назад они запирались), а кирпичная арка «святых ворот» перед входом зияет вывалившимися фрагментами. Строил этот храм, как и опольский, епархиальный архитектор Буланов, причем Никольская церковь всего на 15 лет старше Крестовоздвиженской, а выглядит дряхлее на полвека. Вряд ли знаменитый помещик Зиновьев, которому принадлежало среди прочих владений и Копорье, предвидел такую судьбу для храма, построенного на его деньги.
Возле церкви – целых три кладбища, одно из них украшено могучим дубом, а с северной стороны – маленькое воинское захоронение. Кровь стынет в жилах от одного взгляда на темный металлический рельеф, украшающий советский памятник героям ВОВ. На нем изображены два солдата и два матроса. Но только один из них отдаленно похож на человека. Остальные трое, особенно матросы, могли бы служить натурой для Спилберга в фильме «Инопланетянин». Жуткие плоские носы без ноздрей, щелястые рты, дико выпученные глаза по бокам голого черепа – если так выглядели матросы-герои, понятно, почему их называли «черной смертью». На такого взглянешь – заикаться станешь, а уж боеспособность потеряешь надолго.
<z>Вместо станции – капище</z>
Убежав от страшных матросов, путники быстро попадают в поселок Георгиевский. Напротив поворота в поселок в лес уходит странная дорога, вымощенная плитами. Поскольку ведет она прямо в темный лес, туда соваться страшновато. Напрасно! Именно там раньше находилась небольшая усадебка Георгиевское, которой владел представитель могучего клана графов Сиверсов Егор Карлович. Трудно представить сейчас, что в этих дебрях когда-то был и регулярный французский сад с боскетами, и пейзажный английский парк, и уютный барский дом. Здесь только жили господа – все службы находились на территории нынешнего поселка Георгиевский у речки: и мельница, и винокурня, и всякие амбары-ледники, причем часть этого добра заметна до сих пор, а один амбар так вовсе цел.
Возле речки находится и главная местная достопримечательность – источник с вкуснейшей водой. Добрые поселяне соорудили над родником домик, чтобы, во-первых, оказать таким образом почести «святому источнику» (про него рассказывают легенды как языческие, так и христианские), во-вторых, чтобы воду было удобнее набирать.
Про язычников мы вспомнили не случайно. Деревня Пиллово, в которую плавно перетекает Георгиевский, прикидывается христианской только для виду. Поскольку испокон веку она была населена водью, народом с древнейшими языческими корнями, логично предположить, что до сих пор кое-кто из деревенских не чужд своим традициям. Длиннющая деревня, вся вытянувшаяся в одну улицу, застроена могучими домами, характерными для води, – бутовый дом и бутовый же амбар соединены вместе аркой, под которой всегда заперты дубовые ворота. Конечно, не все постройки такие фольклорные, но все-таки немалая часть.
Ревностно оберегают пилловцы свои святые места. Не говорят они пришлому, где брали бут для построек, – вернее, говорят, что неподалеку на карьере Руддилово, но там бут совсем другого цвета, блекло-желтого. Ни про источник жители не скажут, ни тем более про капище, которое у них спрятано за мертвой станцией Кихтолка. И если железная дорога здесь все-таки полумертвая, то станция эта – окончательный труп. Деревня прямо в станцию упирается, но с улицы вы не увидите ничего, кроме кустов. Оказывается, если ломиться через заросли с упорством носорога, можно оказаться в Кихтолке. Только зачем? Поезда здесь не останавливались и в лучшие времена, станционные здания превратились в тени, остатки столбов повисли на своих изоляторах, а в кустах с другой стороны железки висит знак «стоп». Трудно сказать, кому придет в голову подчиняться ему, – гуляющих здесь нет.
Там, где станция, проходит и грунтовка, ответвляясь от шоссе на Тарайку. Спрашивается, зачем была проложена грунтовка, которая упирается в один из каньонистых ручьев, в изобилии пересекающих здешние поля, зачем эта станция, уж явно не для удовольствия местной води? Все объясняется просто: едва минуешь станцию, дорога выводит к брошенным бутовым карьерам. Камень там не самого лучшего качества, слоистый, зато красивого красноватого цвета. А возле карьера в картофельном поле стоит и объект поклонения: огромный менгироподобный валун, в основании которого сделана (или сама сделалась) дырка, где может спокойно поместиться взрослый человек. Когда яркая луна висит над этим менгиром – нам посчастливилось навестить его в полнолуние, – трещины на валуне начинают складываться в рисунок. Правда, мы не настолько опытны в водских делах, чтобы дать ему адекватную оценку. То ли медведь, то ли волк – крупное животное вырисовывается на камне. Или то игра теней?