Подведение итогов уходящего года, невозможно без разговоров об экономическом кризисе. Сегодня нас уверяют, что России он коснулся в минимальной степени. Однако несмотря на провозглашенный государственными чиновниками курс на «инновационную политику», финансирование науки будет урезано. Об этом корреспонденту «НП» рассказал директор Института прикладной астрономии РАН Андрей Финкельштейн.
- Андрей Михайлович, отразились ли их финансовые неурядицы на фундаментальной науке?
- На мой взгляд, в большей степени кризис ударил по России и в меньшей по Западу. Конечно, там гигантские проблемы в банковском секторе и тоже растет безработица. Но большинство рядовых граждан проблемы практически не коснулись, им безразлично, что происходит с рублем, долларом или евро. Ведь западные страны могут жить за счет собственного производимого продукта, а государство нацелено на то, чтобы стимулировать спрос внутри страны. Поэтому падают цены на еду, бензин, недвижимость. По поводу науки тоже пока нет никаких драм. Скорее, там обратная проблема – нехватка людей, которую, европейцы, скорее всего, будут пополнять за счет специалистов из России.
- То есть России свои специалисты не нужны?
- Необходимы. Если, конечно, заниматься научными исследованиями. Сегодня же у нас всерьез ведется дискуссия на тему: а нужна ли вообще фундаментальная наука в период экономического кризиса? Может быть ее сейчас заморозить, а потом, когда волнения улягутся, снова возродить? Я не буду комментировать абсурдность этой идеи. Скажу лишь, что в науке нет такого понятия как «потом». Все понимают – закрыть нефтяную скважину стоит гигантских денег, потому что если ее просто бросить, то не откроешь уже никогда. То же самое и у нас. Если остановить фундаментальные исследования, то пройдет пять лет, и мы уже никогда не догоним ведущие страны. И если Россия пойдет подобным курсом, то в этой стране вообще ничего не останется. У нас и так мало что осталось, и, как правило, это «что - то», наработано еще в Советском Союзе. Я, конечно, не ратую за коммунизм, но даже такой тиран, как Сталин, понимал, что страна развивается тогда, когда идет развитие науки. Сегодня мы наблюдаем обратный процесс.
- Еще недавно мы могли говорить, что кризис не коснется приоритетных национальных проектов. Есть ли такая уверенность сегодня?
– В государстве должны быть отрасли, принципиально защищенные от финансовых неурядиц. К ним относятся крупные научно-технические программы и программы образования. Продекларированный государственный курс на инновационную политику давал надежду, что бюджетные сокращения их не коснутся. Однако, инновации – результат научной деятельности, как выяснилось, все-таки решили урезать.
Несколько дней назад Алексей Кудрин внес на рассмотрение правительства пакет предложений с рекомендациями выхода из кризиса. Одна из этих рекомендаций – сокращение бюджетных расходов на 15 %. Владимир Путин одобрил этот пункт, и соответствующее указание было разослано по всем министерствам и федеральным агентствам. Правда, с одной оговоркой: сокращение не должно затронуть зарплату и расходы на коммунальные услуги. Теоретически, эта мера должна помочь выходу из кризиса. Ведь защищается одна из важнейших социальных статей и при этом обеспечивается средствами товарный спрос населения, который должен стимулировать экономику. Последствия же для инновационных проектов выглядят по-иному. Если мы возьмем любой научно-технический проект, то увидим, что структура его бюджета примерно на 60-70 % состоит из затрат на зарплату и коммунальные услуги (которые трогать нельзя), и лишь на 40-30 % из средств, выделенных на содержание самого проекта: закупку оборудования, проведения исследований. И если 15 % такого бюджета будут сокращены, то удар придется по самой содержательной части научных проектов. Фактически они будут заморожены.
– Вопрос с сокращением бюджетных расходов можно считать решенным?
– Да, единственное, что нас интересует – в какой степени этот «коммунистический» подход будет универсален? Со всех урежут по 15 % или с кого-то больше, с кого-то меньше? А ведь этот вопрос принципиален. Возьмем, к примеру, такой проект как ГЛОНАСС. Запуск космических аппаратов обходится стране в миллиарды рублей. Урезать эту сумму никак нельзя, иначе аппараты попросту не будут запущены в полном объеме.
Если же это произойдет, то последствия могут быть катастрофическими. Мы потеряем и важнейшую инновационную технологию, и крупнейший раздел бизнеса. Ведь ГЛОНАСС обеспечивает интересы многочисленных корпоративных и индивидуальных пользователей в области управления движением, геодезического обеспечения крупных строительных работ, трассировки и прокладки различных коммуникаций, мониторинга деформаций искусственных сооружений, землеустройства и проведения кадастровых работ и, наконец, персональной навигации.
Замораживание проекта отбросит нас в развитии на много лет назад. В связи с тем, что система ГЛОНАСС в настоящее время обеспечивает важнейшие компоненты, как национальной безопасности, так и экономического развития страны, люди в нашем правительстве будут обязаны принять ответственные и взвешенные решения, обеспечивающие успешное завершение этого проекта. Это же в равной степени относится к ряду других научно-технических программ, в частности к программе по нанотехнологиям.
Важно будет также смягчить удар, наносимый по РАН. Ведь академия наук планировала закупку западного оборудования, а в свете последних событий эти планы будут сокращены более чем в два раза.
– Где же взять деньги? Ведь текущему кризису экономисты пророчат еще 2-3 года жизни…
– Я считаю, что экономить можно в области безумных циклопических проектов, типа башни «Охта-центр». Долгое время наши правительственные экономисты рассуждали так: в тучные годы мы будем жить экономно для того, чтобы в голодные годы жить пристойно. Они вместо того, чтобы осуществлять крупные инновационные проекты и стимулировать развитие науки, экономили деньги и, что еще хуже, играли ценными бумагами в «мировых казино» - биржах, фондах и банках. Сегодня видно, что эта логика оказалась неэффективной. Отсюда следует, что люди, которые ей следовали, чего-то не понимали. Парадоксально, но они же и предпринимают попытки выйти из сложившейся ситуации. Они растеряны и идут по пути замораживания крупных научно-технических проектов. К сожалению, мы не видим новых людей, а, следовательно, и новых экономических идей.
- Похоже, что сегодняшний курс государства направлен не на развитие науки, а на клерикализацию российского общества.
- Отмечу, что клерикализация нашего общества привела за короткий срок к тому, что в нем стали формироваться представления об окружающем мире в терминах присущих средневековому, нежели современному мышлению. В конце XX –начале XXI веков в нашей обыденной жизни мы стали жаждать не знаний, а знамений, верить не ученым, а ясновидящим, магам и гадалкам, толкователям и «божьим людям» В России церковь всегда стремилась расположиться близко к власти и даже стать ее частью. Власть в свою очередь, старалась использовать церковь для решения собственных проблем, которые не имеют никакого отношения к религиозным идеям и религиозной жизни. Сегодня она пытается с помощью церкви заполнить тот идеологический вакуум, который возник после смены общественного строя в нашей стране. По этой причине мы часто видим такие анекдотические события, когда высшие священнослужители освящают оружие массового поражения, а высшие государственные чиновники выступают с докладами с амвонов церквей. Во всех светских странах отделение церкви от государства означает отделение светского образования от религиозного просвещения. Для последнего существуют церковные школы и личная практика верующих в церквях. Все мы понимает, что вера в Бога – тонкое и сугубо индивидуальное чувство, вызывающее уважение, а идея Бога является одной из важнейших идей человеческой культуры. Однако нужно помнить, что когда возникла наука, между религией и научным знанием был заключен негласный договор – знание находится в компетенции науки, а моральные ценности в ведении религии. Это было связано с тем, что моральные ценности развиваются очень медленно, а научное знание – стремительно. Поэтому такие темы, как размышления о «добре и зле» и «смысле жизни», не теряли своей религиозной основы в течение столетий и даже тысячелетий. Научное же знание давно и навсегда ушло за пределы религиозной картины мира. В заключение скажу, что истинная вера и число истинно верующих (которых в новое время не более 3-5%) не имеют никакого отношения к клерикализации государства. Россия все это уже проходила. Напомню, что люди, которые до 1917г. в обязательном порядке изучали православие в гимназиях, позднее под свист и аплодисменты сносили церкви, сжигали иконы и своими руками уничтожали собственную культуру. Так что, наверное, это не правильная политика. Значительно более эффективным для развития общества является его просвещение.
Беседовала Алла Серова